Вечер 31 октября 1909 года. Где-то в округе Джонсон, штат Айова
– Эй, чучело!
Комок липкой грязи облизал затылок с мерзким чавканьем и скатился по спине, обратно в лужу. Хотя влажную маслянистую почву под ногами сложно было назвать лужей скорее обмелевшим болотом. Октябрьские дожди без устали поливали вот уже несколько дней: весь округ провонял гнилой листвой, сырой землей и кишел червями. Такими, как Ренди Болтун и его подпевалы.
– Эй, чучело, ты чо, оглох? Я с тобой говорю! – Гарри Тесак поднял еще один скользкий коричневый ком голыми руками. С таким умением он вполне мог стать чемпионом деревни по метанию грязи.
Снова занялся ветер. Бесцветные тучи принялись шнырять по небу туда-сюда, постепенно набирая серость, обещая холод. Второй грязевой удар пришелся в плечо. Остатки первого еще стекали с волос, вмиг ставших из льняных мышиными, жижа капала на шею, за воротник. Джек застрял в вязкой глине, не поворачиваясь, не открывая глаз. Что-то в самом прогорклом воздухе предупреждало его о беде, подсказывало не говорить ни слова и тем более не пытаться сбежать.
– Какой-то ты сегодня ти-и-ихий, тыквоголовый, – нараспев протянул Дино Камыш, подкрадываясь к испуганному пареньку. – Где же “не надо”, “оставьте меня”, “я ничего не сделал”?
Компания загоготала. Дино резко нагнулся, ухватил четырехпалой рукой лодыжку Джека, и пока тот падал в хлюпкую грязь, успел отскочить к приятелям. Камыш был самым скрытным и жестоким из всей банды. Никто не знал, как он получил свое прозвище и как лишился большого пальца на правой кисти, но даже Ренди Болтун опасался его безумства.
Теперь и Джек стал червяком. Долговязый, болезненно тощий, он извивался на земле, пытаясь подняться. Его лицо скривила боль от удара. Облака над головой окончательно превратились в тучи. Ренди, Гарри и Дино нависли над Джеком, смеясь, потрясая кулаками, передавая по кругу бутылку с неизвестным пойлом, спертую у кого-то из местных. Первая капля дождя грохнулась в мутную лужу. Серый пузырь надулся и лопнул.
– Ты накаркал непогоду, чучело! – Гарри перестал ржать и ткнул бутылкой в Джека. – Твоя вина!
Джек замер. Глаза, покрасневшие от слез, стали злыми.
– Не найти вам покоя ни здесь, ни в аду! – выплюнул он под новый припадок хохота.
– Вы только гляньте-е-е! Он снова за свое!
– Да ты не чучело, ты – пугало! – Тесак попытался съязвить, но голос его дрогнул на долю секунды.
– А где место пугалу? – впервые за весь вечер открыл свой вонючий рот Ренди.
Дино оживился и оскалился жуткой гримасой садиста в предвкушении скорой расправы над жертвой. Одним большим глотком он допил остатки гомыры и швырнул бутылку метко, совсем рядом с лицом Джека. Гарри соображал дольше.
– Хватай его! – крикнул Камыш товарищам, и три пары крепких рук вцепились в обмякшее от ужаса тело. Вдалеке грохнуло грозовое небо.
“Это конец, не стоило мне говорить с ними, зачем я?.. Это конец!” – паника билась, металась, собираясь в липкий комок, совсем как грязь, и каталась от живота к голове, заставляя Джека дрожать, будто тронутый ветром лист. Дождь омывал бурую от грязи одежду. Стучал по спинам хулиганов. Пел свою песню, больше похожую на вой.
Когда скорбная процессия остановилась, Джек, всю дорогу плотно сжимавший веки, услышал, как что-то тяжелое, гнилостное грохнулось в хлябь. Долго гадать не пришлось. Джека распяли по рукам и ногам, привязав к пустой крестовине, которую только что украшал набитый соломой мешок. Мешок, служивший пугалом на поле фермера Янга.
– Здесь твое место, тыквоголо-о-овый!
Джек открыл глаза. Болтун, Тесак и Камыш снова выстроились полукругом, любуясь творением рук своих. Ферма казалась заброшенной. Из-за затяжных дождей половина урожая погибла, а то, что удалось спасти, было надежно спрятано в закромах у Янга. Голые клочки вздыбившейся почвы, ломаные колосья и несколько тыкв – оранжевые пятна на фоне серого беспорядка.
– Точно! – Тесак хлопнул себя по лбу. Он подхватил одну из тыкв, расклеванную вороньем, достал из кармана любимый перочинный ножик, наспех вырезал в плотной боковине три дырки: две поменьше и одну длинную, наподобие улыбки, – и водрузил свое творение на голову бедного Джека. Шайка снова принялась гоготать.
Отцовские ботинки не по размеру, сполна черпнувшие грязи, свалились с ног Джека. Босые ступни смешно повисли, едва касаясь земли. Рубаха прилипла к телу, обтянула торчащие ребра. Из-под жуткой “маски” раздался глухой стон.
– Засим нарекаю тебя – Джек, Повелитель тыкв! – провозгласил Ренди и расплылся в поганой ухмылке, обнажая частокол черных зубов.
В ночь с 31 октября на 1 ноября 1909 года. Поле фермера Янга, округ Джонсон, штат Айова
“Хлюп, хлюп, хлюп!” – раздалось совсем рядом. Бледная, почти бескровная кожа Джека тут же покрылась мурашками. До этого момента он не чувствовал холода или боли от веревок, которые врезались в запястья, только всепоглощающий ужас. Джек знал, что есть кое-что пострашнее болванов из подворотни. Кое-кто. Лунная полоска, наспех пробившая себе дорогу сквозь тучи, вмиг рассеялась в ночной слепоте.
– Ты нужен, Джек…
– Нам нужен…
– Джек… Джек… Время пришло… – казалось, что ветер перешептывается сам с собой, но ветра не было и в помине. Все замерло. Все остановилось. Ни шороха травы, ни карканья воронья, только одно: “Хлюп, хлюп!”
Грязь чавкала под невидимыми ногами. Джек невольно повел носом: запах гниющих овощей и плесени исчез, будто кто-то проворно очистил поле, не оставив даже пылинки.
