I. Виктор. Глава 01. Чудо.
«Этого человека остановит только смерть!» – помнится так заявил Эжен, говоря про герцога Бетенгтона. Тогда, уже больше месяца назад, неугомонный брат всё-таки заставил Виктора серьёзно подумать над вопросом – как, каким образом «стереть с лица земли это чудовище».
«Чудовище» – Виктор поймал себя на этом слове и усмехнулся. Тянет ли герцог на звание чудовища? «Нет, вряд ли. Мелковат… Но в главном Эжен был прав. Этого человека остановит только смерть! Почему же для меня всё ещё так трудно убить его? Ведь у Глена, созданного Эженом, так много возможностей! Пырнуть кинжалом, да хоть сколько много раз… Отравить… Задушить спящим… Почему?.. Эжен, почему для твоего Глена это всё остаётся проблемой?! Я-то думал, что умер тогда вместе с тобой, брат! А Глен, праиэр герцога, должен быть способен и не на такое! В чём же проблема?! Что же ещё должно произойти, чтобы я, наконец, решился?!?»
Виктор горестно вздохнул и обратил взгляд к такому тяжёлому сегодня небу: «Значит пока остаётся только один путь: найти возможность сразиться с ним открыто. Убить и быть убитым… Вот решение всех моих проблем. Да и не только моих… Скорей бы уж…»
Со для гибели Эжена прошло тридцать три дня. Тридцать три дня глухого одиночества, жизни после смерти.
Груанга, прессованные шарики из диковинной травы, взращённой в далёкой стране Чжунго, продолжали прилежно делать своё дело, искажали черты лица Виктора в уродливую маску Глена. Неприятные ощущения от этого действия груанга давно стали привычными. Надо было лишь не забывать поддерживать этот эффект, проглатывать очередную порцию не реже одного раза в пять дней. Так что Хуан-Глен Горрадо, новоиспечённый праиэр герцога Бетенгтона, крепко стоял на ногах и, что называется, «из первого ряда» наблюдал за тем, как Его Светлость воплощает в жизнь планы своей мести графу де Лаган.
Первой и самой лёгкой добычей стал Антуан. «Подумать только, герцог даже предложил этому идиоту усыновление!» – мысленно усмехнулся Виктор. «Как бы безумно это сначала не звучало, но, если подумать… Герцог всё-таки смог выбить почву из-под ног этого моего братца. Так чего же он от него хочет?! Довести до самоубийства, или правда… усыновить? Н-да, его позабавили бы оба варианта…»
А пока герцог приставил к Антуану своего праиэра Пита. Именно Питу герцог поручил ни на секунду не выпускать Антуана из виду, даже более того, жить за его счёт, всё время быть у него на виду и тем самым постоянно служить живым напоминанием о событиях Рунда. И Пит с блеском справляется с этой задачей. Он вцепился в Антуана смертельной хваткой, умудряясь находить его даже там, где его нет… Пит крепкий орешек! Антуану с ним не справиться.
Все остальные гигантские усилия герцога были поделены между поисками графа де Лаган с Генрихом Раем и беглецов – Жана, Анри и Марианны. Но если первые изредка всё же попадали в поле зрения герцога, ведь граф был человеком ярким и хорошо известным в обществе, то вторые словно сквозь землю провалились. Ведомые Франсуа, взращенным в вечных странствиях потомственным артистом, беглецы надёжно скрылись за вуалью фрагийских дорог. Оставалось только устраивать на них ловушки. И за этот месяц удалось организовать такие капканы около каждого из четырёх малых имений графа де Лаган – Валеньи, Лорн, Брасьон и Гурье. По крайней мере, так думал герцог. Ведь Его Светлости не дано было знать, что раз уж в Лорн и Брасьон поработал сам Глен, там всё не так уж и безоблачно…
Присматривать за «охотничьими угодьями» во Фрагии был оставлен Рон, самый гадостный праиэр. А сам герцог решил вернуться в Брианию. Если в отношении будущего у него сложилась вдохновляющая картина, то в настоящем выросла одна настолько огромная проблема, что её-то решение не терпело никакого промедления. И имя ей Хуан-Глен Горрадо, обретённый в Рунде новый праиэр.
Уважение герцога к нему росло гораздо быстрее, чем доверие, и Виктор это чувствовал. Глен не рвался вперёд, не стоял позади, почти не разговаривал, но если начинал говорить, то остальные замолкали, и даже герцог не мог не прислушиваться к его словам. У его нового слуги обнаружилась редкостная интуиция на людей, и это давало ему власть над ними. Всякое поручение герцога Глен выполнял точно и с минимальной затратой сил и времени.
Эта глухая сила нового праиэра отпугивала герцога от мысли сделать его своей правой рукой, ведь он, герцог, никак не мог разгадать этого человека. Хоть Глен был предсказуемым и исполнительным гвардейцем, всё равно с него не спадала вуаль таинственности. Его Светлость не переставал приглядываться к нему, часто и подолгу говорил о нём с Филом, но картина не желала становиться яснее. Откуда в этом странном испайронце такая образованность?! Три языка и владение их грамотами это большая редкость. Откуда такое мастерство владения своим телом и, кажется, любым видом оружия? Другим людям на это и всей жизни не хватало. Если же к этому прибавить и вышеупомянутую силу воздействия на людей, становилось страшно. И, наконец, эти синие глаза близнецов! Шутка природы?!
Нет, герцог не спешил с выводами, а тем временем его гвардия без него, молча, выбрала Глена вожаком. Герцог сделал это открытие позднее, чем ему это хотелось бы, и в первый момент это даже напугало его. «Так ещё немного и в пору будет задать вопрос, кому именно подчиняются мои люди?!» – с содроганием подумал герцог в тот момент. Вот так Глен превратился в главную проблему, и её надо было решать в первую очередь.
Виктор это понял и удивился, поймав себя на мысли, как мало это его трогает. Он жил сумрачным настоящим и горьким прошлым, а в будущее шёл как бы спиной вперёд. Если бы герцог знал, что пугающая таинственность испайронца была всего лишь тенью невыплаканных слёз… В это время Виктор как никогда был близок к краю пропасти: полное безразличие к себе, к жизни, никаких желаний, душу окутал кромешный мрак… Он, как и герцог, отлично понимал, зачем все они едут в Брианию, в Бетенгтон, но даже это его не волновало. Но, может быть, Виктор всё-таки был не до конца честен с собой?
Сейчас он подъезжал к Бетенгтону по той самой дороге, по которой уже скоро два месяца назад уезжал Жан. Листва богатого сада, окружавшего дворец, стала ещё более сочной и густой, а белоснежные стены главного здания, столь странные для брианской земли, всё также нетерпеливо выглядывали в просветы деревьев, словно и правда старались поскорее увидеть гостей. Виктор знал, что здесь выросли Жан и Анри, и теперь даже позавидовал им. Эти бугристые поля с игриво разбежавшимися по ним рощами непонятно почему показались Виктору до боли знакомыми. А если бы сегодня ещё и небо было ясным, как же красиво было бы…
