Остался Сергей один с сыном. Княгиня, узнав о его горе, прислала кормилицу, мальчика кормить. Да дед Иван всегда был рядом. Предлагала княгиня няньку для мальчика, но отказался Сергей: «Сам сына воспитаю! Да свекр поможет!». Но в горе своем совсем потерялся Сергей. От горя забыл о «часах времени». Обещал «сам воспитать» сына, а дома почти не бывает, все время по княжеским делам по всему княжеству ездит.
Спокойно было жить у князя Даниила, а тут смута началась. Ссорятся за «великокняжеский престол», из-за княжества Владимирского старшие братья Даниила – Дмитрий Переяславский и Андрей Городецкий. У Даниила союз с Тверским князем, а должен с братьями разбираться. Сергий, как телохранитель и советник князя, всегда с князем. Год уже сыну, а Сергей Олежку своего почти не видит, да о Сашеньке своей тоскует.
Стал дед Иван Сергею выговаривать: «Нехорошо, Сережа, смотрит на тебя Сашенька и очень огорчается. Забросил ты мальчика! А сын у тебя какой красавец растет – весь в маму!» Олежка уже самостоятельно ходит, от лавки до порога, и первые слова стал говорить: тятя, деда, тетя, «кня» – так он князя звал. Взглянул Сергей на сына и замер – вылитая мама, его Сашенька. Вспомнил он, как умирая, просила Сашенька, не оставлять Олежку в этом времени, а вернуть его домой! Забыл в горе обещание свое Сергей. Достал свои «часы» – персональную «машину времени», еще раз осмотрел и стал потихоньку сломанную деталь делать. На это еще год ушел, ведь работа по ремонту «часов» осложнялась тем, что часто приходилось ездить с князем Даниилом – то в Переславль к Дмитрию Александровичу, то в Тверь к князю Михаилу Ярославичу. Уезжая с князем, Сергей передал «часы» деду Ивану, положив в специально сшитый мешочек. Наказал: «Отец, береги эту вещь, так же, как и сына моего бережешь. Всегда носи при себе!» Повесил себе дед мешочек с «часами» на шею. «Не беспокойся, Сережа, я сохраню и твоего сына, и твою вещь! Во всяких бывал переделках, понимаю. Не волнуйся и ступай с миром. Господь сохранит тебя и твоего сына! Ступай!» Так вот урывками и чинил Сергей свою машину времени. Болит душа у Сергея, ведь Олежку своего почти не видит, без матери остался мальчик, да и отца почти не видит. И дома у Сергея дел много: и свою «сотню» обучает, и в княжеском в совете участвует.
Растет Олежка, уже третий год ему пошел. Стал Сергей сына верховой езде обучать. Посадит впереди себя в седло и ездит потихоньку, для этого у него была небольшая, но очень спокойная кобылка. А то посадит Олежку одного в седло, деда Ваня кобылку за повод ведет, а Сергей идет рядом, Олежку страхует, чтобы не упал. Но такие упражнения делали только за городом – все-таки в городе людно и лошадь может испугаться чего-нибудь. Сделал сыну и саблю деревянную – тонкую, легкую, в самый раз по силам мальчику! Счастлив Олег – у него, как и у папы есть сабля! Ходит Олежка гордый, а деда Ваня с ним рядом, всегда – рядом. Спокоен за сына Сергей. Вечером уложит Олега спать, скажет деду: «Батюшка, пойду немного пройдусь, пригляди за мальчиком». «Ступай, Сережа. Не беспокойся, все будет в порядке. Сам будь осторожен». Знает дед, как страдает, как тоскует тот по своей Саше.
Идет Сергей в церковь. Время позднее, но сторож церковь не закрывает, ждет, придет вечером боярин Сергий Чужак. Знает сторож, и к каким иконам пойдет он – Богородица да Спас в Силе. Лампады теплятся перед ними, несколько свечек лежит. Любят в городе боярина Сергия, знают о его горе. Почти весь город сопереживает ему, уж очень Сашеньку любили за доброту ее необыкновенную. Зажжет свечку Сергий, встанет на колени. Долго молится, когда про себя, а когда и вслух. Сторож на паперти перед закрытыми дверьми, чтобы не помешать Сергею, стоит на коленях молится, просит Господа облегчить страдание «доброму боярину».
Из церкви идет Сергей по городу. Пройдется по улицам, но город небольшой, много не находишься. Идет к воротам, хоть и заперт город на ночь, узнают стражники боярина, выпускают за городские ворота, так князь приказал, еще велел дружинникам незаметно следить за ним. Известно князю, что его боярин в темноте один гуляет, и очень тоскует по Саше. Идет и не видит ничего и никого, только, то шепотом, а то и в слух разговаривает-плачет.
Однажды увидел старичок-священник, что ночью в церкви свечи горят. «Наверное, сторож не заметил и не погасил» – подумал он и пошел в церковь. Видит на паперти перед закрытыми дверями сторож на коленях стоит, молится.
–Александр, а почему ты не в церкви молишься?
–Благослови, отче! – вскочил перед священником сторож.
–Бог благословит, Александр. Так почему ты не в церкви?
–Прости, о. Михаил, но в церкви молится боярин Сергий. Помешать боюсь ему, тоскует очень по жене своей!
–Хорошо, молись за боярина на паперти.
Вошел о. Михаил в церковь, и правда, на подсвечнике свеча горит, а Сергей на коленях молится-плачет.
–Господи! За что же ты меня оставил? За что гневаешься на меня? За что же ты дитя невинное, Сашу мою забрал?
–Сергий, не гневи Бога своими упреками. Нельзя отчаиваться.
–Прости отче, но не могу успокоиться. Ведь Сашеньке бы моей жить и радоваться, мальчика растить нашего. За что же Господь забрал ее? Ведь сколько людей теперь без нее осиротели, сколько она милости делала, и деток малых грамоте учила… Нет теперь нашей Саши! – не выдержал Сергей, горько зарыдал и пошел из церкви.
–Не ропщи на Бога, Сергий, – мягко остановил его священник, – чем по городу ночному ходить, пойдем ко мне в дом, один живу я. Разделю твое горе.
–Спасибо, о. Михаил, но и правда уже поздно, домой пойду, – отказывается Сергей.
–Пойдем ко мне, не стесняйся. Пойдем, Сергий! – о. Михаил взял под руку Сергея и повел к себе домой, его небольшой домик стоял рядом с церковью.
–Прости, о. Михаил, но почему же Бог забрал мою Сашеньку?
–Не гневи Бога, Сергий. Твоя Саша жила в счастье и радости. В твоей любви она купалась, и ушла она к Господу из дома своего, и мальчика оставила тебе да деду. Она за Олежку спокойна, знает, что ты любишь его. Ведь это для матери очень важно. В наше жестокое время столько детей остается сиротами, а то еще и в плен татарский попадают. Родит жена ребенка, растит его, любуется – помощник растет! И вдруг набег: мужа убьют, дом сожгут, да еще ребенка в рабство заберут! Сколько горя и лишений испытает малыш в неволе! И каково все это женщине-матери переживать? А твоя Саша только счастье и любовь видела. Она и на небе за мальчика своего радуется. Но только ты ее огорчаешь.
–Прости, о. Михаил, но сердце болит, душа моя болит.
–Вижу, Сергий, любишь ты свою Сашу. Да, тяжело тебе, я и не говорю тебе «радуйся»! Плачь, Сергий, не стесняйся, но и не отчаивайся, не ропщи на Бога. Ведь у тебя сын растет! Что же, он при живом отце будет круглый сирота? Нет! Плачь о Саше, но сына расти. В счастье и радости должен расти мальчик, а не в горе и печали. Бог горестями смиряет нас. Гордым Бог противиться, а смиренных любит. Тебя Бог смиряет, ведь высокое положение занимаешь при князе, и возгордиться можно, и милости забыть. А тебя, Сергий, ведь зовут «Чужак». Никто не знает, из каких земель неведомых ты пришел, но все видят, что ты – чужой. Каждый должен жить со своим родом-племенем. О Саше – плачь, и не будет тебе утешения, да, велико твое горе, Сергий. Я вот уже старый, а ведь и у меня семья была. И жена, и мальчонка-сынишка! И жили мы в довольствие и любви во Владимире. Но пришел хан Неврюй и сжег город. Так я остался один. Так же я страдал, как и ты, Сергий. Но у тебя хоть сын есть, а у меня никого…
