Дитя, ну и каково это – служить злу?
Я замерла, едва успев затянуться вкусной вишневой сигареткой. Вскинула голову, чтобы убедиться – вопрос обращен именно ко мне.
Ясные глаза проповедника казались кусками льда. Смотрел он прямо, с долей необъяснимого превосходства и упрямой уверенности в собственной правоте. Неужели этот глупец отчего-то решил, что свет еще не оставил его?..
Мужчина с ранней сединой на висках и парой неглубоких морщин на высоком бледном лбу мучеником стоял на коленях, а руки его за спиной крепко связывала веревка.
Очередной авантюрист-самоучка… сколько таких горе-охотников было до него и сколько будет после. Но главную опасность представляли не заточенные колья или святая вода, которые могли разве что развеселить моего хозяина. Нет, ключевым являлся сам факт, что проповедник, раздающий дурацкие брошюрки возле подземки, когда-то оказался не в то время не в том месте.
И понял, что Адриан Стоун сильно отличается от остальных людей.
Стив, методично работающий лопатой, остановился и взглянул на неудавшегося охотника на вампиров. Сплюнул и вернулся к работе, лихо выбрасывая землю из неотвратимо углубляющейся ямы. Ему не привыкать к эксцентричным выходкам подобной публики.
Я терпеливо ждала, пока мой коллега закончит. Проповедник, сил которого после предельно жалкой схватки хватило только на один колкий вопрос, жался от холода и тихо бормотал слова молитвы. Не лучшее сопровождение для спокойного перекура, но я решила его не прерывать. Лучше уж это, чем скулеж или душещипательные воззвания к милосердию.
Фонари машины вспарывали черноту ночного леса. Мотор урчал голодным котом, заглушая вопли нервничавшей совы и шорохи листвы, перебираемой холодным ветром. Хорошая ночь, чтобы умереть…
Впрочем, как и любая другая.
Стив вылез из ямы и воткнул лопату в образовавшуюся горку чуть влажной земли. Буднично щелкнул зажигалкой и отвернулся. Стив никогда не смотрел. С самого начала нашего сотрудничества я поняла, что ему претит насилие. Как его только угораздило прибиться к Адриану…
Моя последняя затяжка – и окурок отправился в яму. Я проводила его взглядом и повернулась к притихшему проповеднику.
Мне насилие не претило. Хотя я предпочитала иные методы, необходимость в нем нередко оказывалась слишком очевидна. Как в зубной щетке или стиральном порошке.
– Каково это служить злу, говоришь? – Я позволила себе легкую улыбку. – Боюсь тебя разочаровать, но я не служу злу. Я и есть зло.
Незаметным движением пальцев стянула невидимый барьер, что скрывал мой истинный облик. Почувствовала привычное клокотание воздуха, легкое жжение кожи.
Срывающийся вопль проповедника. Глухой стук тела, ударившегося об землю.
***
Промозглыми ночами, когда у Адриана для фамильяров не находилось работы, а у меня самой – увлекательного занятия, я нередко вспоминала ночь знакомства с хозяином.
О, тогда я могла позволить себе всякие приятные вольности, которые ныне стали мне недоступны.
Адриана я выбрала задолго до нашей встречи. Разменявший несколько столетий вампир, пусть и не Древний, но достаточно сильный, а если верить рассказам его собратьев – еще и умеющий неплохо соображать, что большинству вампиров обычно несвойственно. Ну как здесь было устоять?
И как смелая девушка и истинная дочь своенравной Матери, я сама сделала первый шаг.
Прямо в его спальню.
– …Зачем пришла?
Голос негромкий, спокойный. Без малейшего намека на удивление или испуг.
Не спеша с ответом, я темной дымкой скользнула по полу, поиграла ветром на светлых шелковистых волосах Адриана и обрела физическую форму всего в шаге от него.
Вампир как ни в чем не бывало сидел в прежней вольготной позе в обитом бархатом кресле и держал бокал виски.
Вкус твердой пищи не прельщает мертвых, тела вампиров ее не усваивают, в отличие от жидкостей. И что забавно – только спирт или кофеин вновь позволяют вампирам ощутить вкус. Ученым здесь есть где разгуляться.
– Ты не суккуб, – утвердительно проговорил Адриан.
Пока я думала о возможностях ученых мужей, которые смогут отпрепарировать вампира, сам вампир визуально препарировал меня.
Я с обидой повела плечом и тут же улыбнулась, демонстрируя длинные острые клыки.
С точки зрения человеческой эстетики, для демона я выглядела неплохо, частично унаследовав от великой Матери Лилит, да хранит ее нечестивейший, порочную прелесть. Но суккубам когти ни к чему, а мне пригодились множество раз.
Сам Стоун тоже был не обижен красотой, которую давняя смерть лишь преумножила.
Конечно, кому-то его кожа показалась бы излишне бледной, а глаза – слишком темными, настолько, что бездна радужки сливается со зрачком, но я не столь предвзята. Мне доводилось видеть самых разных детей ночи, и о некоторых особенно отвратительных экземплярах даже я не могла вспомнить без легкого содрогания. Именно они и довольствовались теми, кто забредал по темноте в забытую богом глушь или занимался вандализмом на кладбищах. О безобразных чудовищах вампирского рода люди и сложили множество легенд, упорно не замечая, что самые опасные хищники, жаждущие крови, в действительности живут с ними бок о бок.
Отчасти внешность Адриана – заслуга его самого. Несомненный показатель, что вампир не чувствует себя чудовищем, ведь результат иного буквально был бы на лицо.
Нет, Адриан с благодарностью принял дар ночи от прародителя. Более того, он наслаждался им. Никаких терзаний о греховности и биче божьем. Это... располагало?..
– Так что ты здесь забыла, демоница? – Вампир больше не смотрел на меня и делал вид, что виски для него будет поинтересней, чем моя персона в его спальне.
Действительно, удивительное самообладание.
Демоны редко выходят в истинном облике как к живым, так и к мертвым. Возможно, я оказалась первой, кто не вился рядом с Адрианом в тени, а зашел дальше, показав себя.
И я бы не зашла. Будь у меня иной путь к желаемому.
– У меня есть то, что может тебя заинтересовать, – медленно сказала я. – А у тебя есть то, что нужно мне.
Под плотными пластинами на чешуйчатой коже сердце сделало пару сбивчивых ударов.
Не каждый же день я предлагаю нечто подобное.
– Ты про душу? – буднично уточнил вампир. – Ценю твой энтузиазм, но договоры купли-продажи не интересуют. Моя душа, при всех ее очевидных недостатках, меня вполне устраивает.
Будь проклят народный фольклор. Даже последний деревенский дурачок непременно покажет полную осведомленность в том, что именно мы так жаждем заполучить в свои руки. Что уж говорить о бессмертных?..
– Зачем так грубо! – Я как бы невзначай обхватила себя чуть ниже груди, тем самым ее подчеркнув, и прошлась по комнате. – Концепция договора на душу давным-давно устарела.
