Как хорошо порой на юге отдыхать,
И солнце, море, и песок, ну всё прелестно.
Тут объявили – к нам летит играть
Один из знаменитейших оркестров.
Билеты разошлись, как пирожки с лотка,
Ажиотаж был – на весах не взвесить.
Но так случилось, отложили рейс пока,
Примерно дней на восемь или десять.
Администрация в агонии кусает удила,
Ведь деньги возвращать-то неохота.
И как теперь уладить все дела,
Чтоб сохранить заветные банкноты?
Пришла удача, где никто не ожидал,
Директор, взяв гостиничный реестр,
Увидел – здесь неделю отдыхал
Достаточно известный всем оркестр.
С контрактом потягались, влево – вправо,
И с дирижёром – тот ещё нахал,
На радостях никто не видел, браво!
Что коллектив ещё ни дня не просыхал…
На редкость дружной оказалась труппа,
Согласовали даже зрительский акцент,
Но Боже, как двадцать четыре полутрупа,
Собрались дать двухчасовой концерт?!
Гобой мычал, его никто не слушал,
Настройка шла не на его печальном фоне,
Тут дирижёр взял палочку от суши,
(Свою опять куда-то профуфонил)
Взмахнул, и всяк своё закакафонил!
Он понял – плакал весь репертуар,
И палочкой маши иль не маши.
«Короче, чтоб не получить антипиар
Играйте, кто что любит, но от всей души!»
А зрителей тем временем собрался полный зал,
На отдыхе всегда всё интересно.
Конферансье, шатаясь, вышел и сказал:
«Большой привет вам всем от нашего оркестра,
Встречайте же, друзья, прошу, Маэстро!»
Вот тут и началось! Оркестр заиграл,
Кто – фугу, кто – сонату, кто – хорал!
Но всех затмил своей игрою пианист,
Когда сыграл давно забытый твист.
Виолончель тут тоже преуспела,
Хозяйка инструмента – пьяный рыбий глаз,
Сломав смычок, «рвала» руками струны – так хотела,
Сыграть тяжёлый рок, а может… джаз?
Не отставал от всех солидный контрабас,
Играя «гопака» самозабвенно,
Увлёкся так, что сам пустился в пляс
В обнимку с инструментом.
И лишь скрипач, винишка выпив литр,
Уткнулся бородой в пюпитр,
Не понимая, что с ним, кто он, где,
Сквозь сон водил смычком по бороде.
А изумлённый зал смотрел, открывши рот,
Проглатывая молча звуковой компот.
Но вдруг из зала кто-то крикнул сдуру:
«Маэстро, браво, за концерт и партитуру!
Ну какова находка, как же глубоко,
Как гармонично всё, прекрасно,
До вас, скажу я смело, очень далеко,
Даже таким китам, как Джеймсу Ласту!»
И в зале дружно подхватили мысль и фразу —
Невеждой ведь никто не хочет быть.
В мгновенье ока довели всех до экстаза,
А публика желала от восторга петь и выть.
И ноги сами дико в пляс пустились,
В проходах негде яблоку упасть,
И битый час без остановки веселились,
Пока не наплясались до упаду всласть.
По сцене бегал радостно маэстро,
Процесс ласкал ему глаза и уши,
Пытался дирижировать оркестром,
Хотя его давно никто не слушал.
Как на коне скакал он вдохновенно,
Пусть видят, кто здесь Главный Старшина!
В глазах же всех читалось откровенно
Желание скорей попить вина.
Всё стихло, под руки ведут конферансье,
Икая, он спросил: «Всё хо – о – рошо? Довольны все?»
И, как герой последний, гордо и надменно,
Он под овации покинул эту сцену.
А дирижёр бахвалился, мол, вот,
Сегодня плыли с залом на одной волне,
Ведь люди тоже пьют в столовой не компот,
Вся сила волшебства заложена в вине.
Вы не забыли, что играть в начале и в конце,
Ведь завтра вечером опять даём концерт!
И попылил, подсвистывая в такт,
Переподписывать улучшенный контракт.
А музыканты только этого и ждали,
И побежали брать на приступ погребки,
Вином весь вечер жажду утоляли,
Не пьют на юге только дураки.
Наутро цены чуть не вдвое подлетели,
Трещали кассы, двое даже подрались.
Настолько сильно, видимо, хотели,
Потанцевать давно забытый твист.
И лишь скрипач сидел, потупив очи,
Совсем не помнил, что вчера играл,
Но оттого расстроился не очень,
Взгляд бросил на буфет, и пошагал.
Послесловие:
Как хорошо на море летом отдыхать,
Песок и солнце, да высокое искусство,
А то, что от вина не удаётся просыхать,
От этого кому-то вряд ли будет грустно.
