– Как же болит голова…– парень открыл глаза. Окружавшая белая мгла не давала возможности видеть дальше собственного носа, поэтому сказать, где он находился в данный момент, было достаточно проблематично. Или точнее – невозможно. Запах гари душил, а дым не давал видеть дальше своего носа.
– Что же вчера было? – голова гудела, а мысли разбегались в разные стороны, как только юноша пытался хоть как-то за них ухватиться и вспомнить вчерашний вечер.
Обрывками приходила память. Яркими, болезненными вспышками:
Вот он, облокотившись на перила теплохода, смотрит на заходящее солнце, удивляясь красоте. Небо и море сошлись в едином страстном поцелуе. Было непонятно, плывёт ли теплоход по морю, или же по бескрайнему сине-красному небу.
Следующая вспышка.
На палубе появляется до боли знакомый человек.
– Колька, ты как? – спросил незнакомец.
«Коля? Так вот как меня зовут», – подумал парень и в тот же миг услышал собственный голос – Мишка! А я думаю, куда ты пропал?
– Ну да, ну да! – с издёвкой произнёс он. – Сначала на глазах у всех облевал мой дорогой праздничный костюм, потом девушку увёл, а сейчас ещё и спрашиваешь.
– Девушки, они ж такие… такие. Ну, ты сам знаешь. Эта цыпочка, ну ты ведь и сам видел. Она сама. Сама подошла – язык заплетался, в голосе звенело, как минимум, пять бокалов вина.
– Я первый её увидел! – рассмеялся собеседник, – Эх, как в старые добрые времена. Помнишь Наташку из 9-Б. Я тогда на выпускном хотел с ней оттанцевать последний танец. Ты же помнишь, я сох по ней, как лист в осенний день, – с этими словами Михаил похлопал друга по плечу.
– Как же не помнить. Ты мне тогда все уши про неё прожужжал.
– Но танцевать то, она пошла с тобой, – как будто не слыша продолжал Мишка – Э-э-эх, девчонки. А драку помнишь? …
«Опять темнота, Мишка? Друг со школьных лет. Как же мы с тобой вляпались…»
Новая вспышка, новая волна боли.
Крики. Стоны. Паника.
Люди бегали по палубе, которая уже значительно накренилась на правый борт. Теплоход тонул. Жуткая давка. Все пытались спастись. Себя, своё имущество. Кто-то тащил целый чемодан. Как будто он мог пригодиться ему на том свете. Нос теплохода медленно начал захлёбывать воду.
– Ми-и-шка! Мишка! – Кричу уже я. Где же он? Вон! Бегу к нему.
– Колька! Я тебя потерял. Видишь спасательную шлюпку. Айда!
Снова вспышка. Воспоминания настолько яркие, что ослепляют своей детальностью. Я снова проживаю каждую секунду…
Трудная ночь. Нас мотало по волнам. Утонуло весло. В какой-то момент нас чуть не перевернуло большой волной. Криков уже не было слышно. Как долго мы так плавали?
Вспышка.
– Колька! Колька-а! Да очнись ты уже! – Мишка пытался растолкать меня. Голова болела или из-за пьянки, или из-за случившегося.
Я еле открыл глаза.
– Мы выжили. Земля! Ты понимаешь? – Мишка радовался, как ребёнок, подпрыгивая на золотом песке. Он то истерично смеялся, то падал на колени и целовал землю. Он считал, что мы спаслись. И я тоже так считал…
Мы почти целый день бродили по треклятому острову. Ничего. Ни еды, ни воды, пригодной для питья.
– Миш? Откуда мы начали…?
– А хрен его знает, вроде отсюда, – со злостью выпалил Мишка.
Я молча указал на следы, ведущие вглубь острова. Чьи-то босые отпечатки ног и следы от волочения нашей лодки.
– Он обитаем? – на лице у моего друга читалось не то удивление, не то радость.
– Как видишь.
Шли мы не долго. Следы привели нас в небольшое поселение. Не высокие домики, сделанные из веток и палок. Располагались они аккуратным кругом. Посередине был выложен костер, для приготовления пищи. Темнокожие женщины в юбках из листьев пальм и голым торсом, занимались своими делами, не обращая внимания на пришельцев. Дети, весело чирикающие на своём языке и беззаботно играющие, перекидывали что-то наподобие мячика. Что-то белое. Я не смог разглядеть.
Голова кругом от всех этих воспоминаний.
Стоп! Хватит, не надо больше – моё подсознание истерично кричало, пытаясь остановить этот поток.
Снова вспышка. Вспоминаю всё. В деталях. В подробностях, заново переживая каждую секунду того треклятого дня.
К нам подошёл один из мужчин этого поселения – старейшина, как мы с другом окрестили его про себя. Он добродушно улыбался, что-то говоря девушкам на своём языке. Все смеялись и улыбались. Но мне не нравились их улыбки. Я не знал в чём именно, но я чувствовал, что так не должно быть. Мишке говорить я не стал – Засмеял бы ещё. Назвал параноиком, а потом бы ещё до старости вспоминал. Зря. Лучше бы сказал.
Нас привели в какое-то необычное место: небольшая канавка глубиной примерно два метра, наполненная кристально чистой водой. Женщина скинула туда же целую корзину розовых лепестков и ещё каких-то трав. Вместе с паром стал подниматься восхитительный аромат неизвестных мне цветов.
– Коль, они нам ванную приготовили. Шикарно. Может, и покормят. Интересно, они нас, что ль за королей приняли? Иль не, не… лучше. За богов. Помнишь в мультфильме о трёх богатырях. Вот умора.
Я промолчал. Голову занимал тот подозрительный мяч у детей. Что же это было? И почему моё подсознание так хочет, чтоб я вспомнил именно эту незначительную деталь. Мишка продолжал что-то смеясь рассказывать мне, но я его почти не слушал.
После ванны, нас привели к старцу. Все жители радовались и веселились. Посередине поселения горел большой костёр. Женщины и мужчины плясали вокруг него, а нам приносили разные изысканные яства. В основном это были овощи и дикие фрукты. Наелись мы тогда до отвала. Уже начинало вечереть и под весёлое гоготание обитателей острова мы не заметили, что уснули.
Вспышка.
Я очнулся от криков Мишки. Он орал как резаный. Открыв глаза, я понял, что не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Я был связан. Точнее привязан к огромному столбу. Моим глазам предстала ужасная картина. Они его окружили. Двое здоровых мавров скрутили его по рукам и ногам. Он был без одежды, хрипел. Вырывался. Упирался ногами, сдирая пятки в кровь. Не обращая на это никакого внимания, они тащили его к костру, который уже практически погас. Алые угли переливались, словно тысячи рубинов. Старейшина. Дети. Женщины. Они плясали. Улыбались, глядя на эту жуткую картину. Звучал гул больших барабанов. Дикари пели песни, хотя это больше напоминало набор звуков, которые, тем не менее, гипнотизировали. Его связали и живьём закопали в горячие угли. Он кричал. А они, дети, улюлюкая, схватили палки и факела и побежали разжигать заново костёр. Один из мальчишек случайно пнул «мяч», и тот подкатился практически к самым моим ногам. Это был не мяч, а белоснежный человеческий череп. Я закричал и провалился в забытье…
– Как же болит голова… – Окружавшая белая мгла не давала возможности видеть дальше собственного носа, от дыма и запаха горящей плоти выворачивало наружу. Наконец пелена рассеялась. Я видел, как дети смотрели на догоревший костёр. Как взрослые разгребали угли и доставали запёкшегося Мишку. Как у всех текли слюни, только при одном виде и запахе человеческой плоти. На небе загорелись первые звёзды.
