В предисловии к нашей первой книге о Р. В. Иванове-Разумнике (1878—1946) мы отмечали, что пик интереса к его персоне пришёлся на последнее десятилетие ХХ века. Объявленный и реализуемый тогда большой пересмотр в значительной степени определял результаты любых исследований, посвящённых «изъятым» из интеллектуального и культурного пространства в предшествующий период.
Р. В. Иванов-Разумник, конечно, не был исключением из общего правила.
В одном из исследований по истории философии мы обнаружили тезис о его новаторстве в понимании феномена интеллигенции, а также смелое утверждение о том, что как социальный и экзистенциальный мыслитель, Иванов-Разумник в идейно-теоретическом осмыслении смысложизненных вопросов превзошёл своих идейных предшественников в лице Герцена, Михайловского, Шестова.
Что ж, философам видней…
Мы предлагаем читателю своего рода коллективный портрет, на котором Иванов-Разумник – один из участников широкой дискуссии о существе общественного прогресса и роли в нём интеллигенции, как особого социального феномена.
В полемический круг включены как самостоятельные произведения, посвящённые проблеме интеллигенции, а также вопросам индивидуализма и мещанства, вышедшие в свет в то же время, что и работы Иванова-Разумника, так и критические отклики на его произведения, оперативная историография, в рамках которой были предприняты первые попытки определения качества и статуса «нового мировоззрения» и, в частности, «нового» взгляда на интеллигенцию.
ГЛАВА 1 «ЛЮДИ-ЧЕЛОВЕКИ» ИЛИ КОНЦЕПЦИЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ Р. В. ИВАНОВА-РАЗУМНИКА
Все многочисленные труды Р. В. Иванова-Разумника, и общественно-политические, и литературно-критические, существовали вокруг и ради иллюстрации, повторения и подтверждения ограниченного ряда социально-философских идей, изложенных в двух главных и ранних его книгах «Истории русской общественной мысли» (1906 г.) и «О смысле жизни» (1908 г.). Этот факт показателен, поскольку главные книги были написаны не к концу жизни и даже не в зрелом возрасте, а в молодости, к тридцати годам, а в них в неизменном виде были отражены идеи ещё более раннего периода.
Мировоззрение Иванова-Разумника базировалось на комплексе идей, свойственных ещё просветительскому гуманизму. Это объективно позитивистская, антропоцентристская, индивидуалистская модель понимания исторического прогресса и общественных отношений. Вместе с тем, в его мировоззрении просматривается идеалистическое начало в придании идее индивидуализма высшего духовного смысла и смысла человеческой жизни, в выделении интеллигенции как безусловного носителя высших идеалов и мещанства как столь же безусловного носителя низменных начал.
В целом, мировоззренческая конструкция Р. В. Иванова-Разумника – идеалистические ожидания на позитивистских основаниях.
В основе всех умопостроений Иванова-Разумника – вопрос о смысле жизни и индивидуальности в поисках этого смысла. Он выстраивал свою, как ему казалось, универсальную и отличную от прочих концепцию. Иванов-Разумник полагал, что всякая теория прогресса есть, в конечном счёте, ответ на вопрос о смысле жизни.
Его интересовало не только, в чём смысл существования каждого отдельного человека, но и всего человечества, и в каком соотношении; как может быть объяснено, «мировое зло» с его явной бессмыслицей; как современный человек может оправдать окружающие его «безумие и ужас» при том, что оправдано, по Иванову-Разумнику, должно быть всё окружающее.
Все возможные варианты, пути поисков свелись у автора к несложному набору: Бог, Человечество, Человек.
Первая – мистическая теория прогресса, где цель исторического процесса трансцендентна. Понимал эту теорию Иванов-Разумник следующим образом.
Миром и историей правит «абсолютный разум», который есть мощное объективное выражение Добра. Зло же имманентно истории. Люди борются, страдают, умирают для осуществления некоего премирного плана Создателя мира. Следовательно, абсолютный смысл и значение имеют и жизнь человека, и жизнь человечества.
Теорию трансцендентного Иванов-Разумник отвергал, так как не находил в ней удовлетворительного для себя ответа на вопрос, чем могут быть оправданы человеческие страдания не с номинальной, а с феноменальной точки зрения, и как примирить Абсолютный Разум и Добро с безвинной человеческой мукой. Вопросы он задавал вслед за Иваном Карамазовым, ответы искал у С. Булгакова и В. Соловьёва. Первый из ответов, о том, что Богом человеку дана свобода выбора добра и зла его не устраивала, потому что такой свободы лишён, например, затравленный собаками зверя-помещика ребёнок. Второй – о невозможности индивидуализировать проблему зла и об иррациональности частных, взятых в отдельности случаев – тоже, поскольку не доказана разумность зла, в общем. Третий ответ – о том, что все тайны бытия раскрываются только в области трансцендентного сознания, за чертой земной человеческой жизни, – удостоился участи двух предшествующих. Иванов-Разумник сообщал читателю, что, как Иван Карамазов, от высшей гармонии отказывается, ибо она не стоит слезинки замученного ребенка, и от себя добавлял, что вера – дело необязательное, и что религиозное сознание велит идти против эмпирической очевидности, которой он жертвовать не станет.
Вторая – позитивная теория прогресса также подвергалась беспощадной критике.
Эту теорию, по мнению Иванова-Разумника, исповедовала значительная часть интеллигенции – большинство русского культурного общества. При всех различиях в мировоззрении под эту формулу одинаково подходили и народники семидесятых, и толстовцы восьмидесятых годов.
Сущность позитивной теории виделась Иванову-Разумнику в признании целью исторического прогресса грядущих человеческих поколений. Поколение живущих борется, умирает, страдает за счастье своих далеких потомков, каждое поколение смертно, но человечество в целом бессмертно и движется к золотому веку. Только на этом пути живущие – лишь средство для блага грядущих поколений, чего принять нельзя. И потом, «то, что позитивизм – так считал Иванов-Разумник, – называет человечеством, есть повторение на неопределенном пространстве и времени и неопределенное количество раз нас самих со всей нашей слабостью и ограниченностью. Имеет наша жизнь абсолютный смысл, цену и задачу, её имеет и человечество; но если жизнь каждого человека, отдельно взятая, является бессмыслицей, абсолютной случайностью, то также бессмысленны и судьбы человечества».1
Представленные теории нехороши, потому что «недостаточно выдвигают на первый план» живую, страдающую человеческую личность, и потому что обе они построены на почве универсализма и не индивидуализируют поставленные человеческим сознанием проблемы.
