Посвящается Эдгару, автору большинства из этих страниц.
В тату-салоне пахло красками, латексом и совсем немного – кровью. В комнате царила полутьма, и лишь на участок плеча, где появлялась новая картина, падал луч света электрической лампы. Механический робот-паук, выходивший из-под иглы бородатого мастера, выглядел как живой. Казалось, что его тонкие металлические лапки вот-вот задвигаются, а он сам выдаст очередную смешную, на его взгляд, шутку, пропитанную по факту сарказмом, что твои пончики – маслом.
– Любите пауков? – спросил мастер, чтобы хоть как-то разогнать гнетущую тишину.
Он отлично знал женщину, сидящую в его кресле, и прилагал максимум усилий к тому, чтобы рука, с зажатым в ней прибором, не дрожала. Когда-то это была знаменитая на всю планету актриса электрофильмов. Но совсем недавно она прославилась спасением всего мира и человечества. Ей помогали ещё двое, но мастер считал, что только его клиентка определила исход тех страшных дней. Сейчас память о них странным образом выветривалась из разума и конкретных деталей вспомнить было уже невозможно, однако общее впечатление о смерти и конце света оставалось.
– Терпеть их не могу, – ответила Шарлин. – А это – в память о друге.
Мастер кивнул и продолжил «извлекать» из небытия изображение механического паука. Он что-то слышал об участии в недавних событиях подобной зверюги, но считал это не более чем выдумкой «Нерв.TV». Он ещё раз уверился в том, что женщине, сидевшей перед ним, не нужны никакие помощники. Когда игла с краской погрузилась в её кожу, Шарлин даже не вздрогнула.
Сейчас же она искоса смотрела на появляющиеся контуры, но не видела их. Женщина явно была погружена в свои мысли.
Перед её внутренним взором проплывали картины их похода.
Она усмехнулась тому, как нелепо выглядела, пытаясь вырваться из лап монстра, когда он тащил её вниз по внешней стороне башни. Хорошо, что он оказался сильнее и её крики не смогли его повредить.
Она вспомнила, как обижалась на подколы паука. Как скептически отнеслась к остальным членам команды по спасению Электро. Но это было сначала, а потом… потом…
Шарлин переродилась и стала совершенно иным человеком. Совместные испытания, начиная с противостояния полиции и разнокалиберным бандитам, решившим половить рыбку в мутной воде, до прохождения лабиринта под горами на пути к резиденции министра и полётом к генератору поля, оказавшемуся на деле космическим порталом, изменили её. За этими событиями следовало что-то совсем невообразимое, но женщина в последнее время ловила себя на мысли, что почти не помнит того, что произошло за порталом. Она помнила только глаза. Глаза их врага, которые они вместе сумели закрыть. Но как? Да это и не важно. Важен паук.
Она снова перебирала в памяти многочисленные эпизоды, где он помогал им, а то и спасал от верной гибели. Вот паук вызволяет Арнольда из рук барона, а вот уже её – Шарлин – из лап Хакера. А затем на них что-то напало. Что-то немыслимое, не из этого мира, тёмное, рождающее лишь страх и желание умереть как можно скорей и безболезненней.
Именно тогда они впервые увидели, что роботу-пауку можно навредить. Ох, как они испугались! И всем стало ясно, что успех миссии целиком и полностью зависит от их механического друга. Тогда они победили. Во многом благодаря ей, но лишь потому, что она смогла поверить в себя и в то, что её окружают друзья.
А затем было подземелье, поражение и странные сны. Сюжета своих видений Шарлин не помнила, но, возвращаясь к этому эпизоду в воспоминаниях, непременно пугалась, как в первый раз. Вот и сейчас она непроизвольно дёрнулась, и мастер едва избежал кривой линии.
– Больно? – спросил он.
– Да, это было больно, – произнесла Шарлин.
Затем её взгляд сфокусировался на тату-мастере.
– А, это? Нет, мне не больно, так, воспоминания затопили.
И тут же она поняла, что самым больным оказалась утрата друга. Утрата робота-паука. Она не помнила, что произошло, но каждый раз перед внутренним взором возникала горстка металлической трухи, в которую превратился их друг. И всё.
Потом некое летающее яйцо, конечно, пыталось выдать себя за робота, но – нет, паук ушёл, оставив после себя лишь пыль и смешанные сладко-щемящие воспоминания2.
– Нам хотели внушить, что он лишь кукла-марионетка мишки, но я-то знаю, что в нём была собственная личность, прекратившая существование.
– Мишки? – мастер приподнял бровь. – Какого мишки?
Шарлин подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Бородач вздрогнул, почувствовав себя маленьким мальчиком, взирающим на нечто, неподвластное его уму. В глазах его клиентки плясали красные искры. Их танец завораживал и одновременно отрезвлял. Вся комната наполнилась кровавыми всполохами, а мастер захотел встать на колено перед богиней, посетившей его скромный салон. Впрочем, всё продолжалось доли секунды и исчезло, как только Шарлин отвела взгляд на развешанные по стенам эскизы.
– Сейчас это уже, наверное, не важно, – произнесла она мягким тоном, запомнившимся навсегда многим любителям электрофильмов. – Но, как по мне, жаль, что нельзя принести благодарность тому, кто больше всех её заслуживает. Поэтому мой Вам совет: не тяните, говорите «спасибо» чаще, всегда давайте понять тому, кто вам помогает, что видите это и цените. Потом будет уже поздно, как в моём случае. Тут даже Электра ничего поделать не может.
Мастер не нашёл слов для ответа, а просто склонил голову.
– Продолжайте, – сказала Шарлин, и тот просто не смог её ослушаться.
Под монотонное жужжание тату-машинки она снова погрузилась в мысли. Но теперь они были уже не о походе, а о последовавших за ним событиях.
Когда она с друзьями вернулась на Электро, все окружающие чувствовали на себе силу, исходящую от их героической троицы. Простые встречные склоняли головы, а иногда норовили бухнуться на колени. Шарлин и Эдгара такой расклад, в общем-то, устраивал, а вот Арнольд краснел, закатывал глаза и пытался поднять «обезумевших», как он называл людей, проявляющих подобные порывы. Этим он всё больше и больше нравился бывшей актрисе. Но, как и в её видениях, вызванных воздействием газа, они с каждым днём отдалялись друг от друга. Реже собирались, реже вспоминали, пока, наконец, совсем не перестали видеться. Немалую роль в этом сыграло и то, что каждое из государств захотело видеть во главе себя одного из героев новейшего времени. Шарлин согласилась стать верховной правительницей Запада, и суета по введению её в должность поглотила представительницу богини с головой. Не успела она оглянуться, а прошли месяцы, покрывающие прошлое туманом безразличия. Тогда-то она и решилась на сентиментальный шаг – набить татуировку робота-паука по собственному эскизу. Оказалось, она неплохо рисует: почивший друг выглядел, словно живой. Богиня была не против этого поступка, да что там, Шарлин сейчас сама являлась воплощением богини, так что… Жаль только, что из памяти потихоньку начало стираться всё то, что она узнала, соединившись с Электрой. В принципе, а зачем? Всё закончилось.
