Однажды в одной сельской дерене жил да был один старик по имени Матвей Иванович. Он был мастер на все руки, и каждый житель просил его о помощи. В ответ Матвей Иванович никогда не отказывался. Старик помогал всем и во всем…
Но вот однажды зимой Матвей Иванович умер в своей постели во сне. А жители, узнав о трагедии, стали думать, что же делать им с телом бедного старца и его домом. Долго думали и наконец, решили – оставить тело нетронутым, а окна и двери заколотить досками. На том и порешили, каждый из жителей принес доски с гвоздями и заколотил ими окна и двери.
С тех пор прошло три года три месяца и три дня. Погода в этот день выдалась замечательной. О доме и его мертвом жителе, что расположился на окраине деревни, местные жители практически позабыли, будто его и вовсе не было…
В этот день каждый из жителей занимался своими делами по хозяйству. Кто-то пахал землю, готовясь к посадке картофеля, кто-то красил забор, женщины занимались хозяйством по дому. В общем, обычный весенний день как в любой деревни.
Но вот настал вечер и в деревни все собрались на излюбленном месте под крышей местного дома культуры возведенным тем, же человеком, а ныне позабытым покойником Матвеем Ивановичем. Дети и взрослые танцевали в центре зала, по стенам были расставлены столы с едой и вкусностями. Но главное блюдо для любого Русского человека эта большая бутылка водки…
Но так как это происходило в деревни, то бутылку водки на столах заменяли трехлитровые банки самогона деревенского приготовления. За столами в основном сидела мужская половина деревни и пила добрыми порциями жгучую смесь. А другая, женская половина развлекалась с детьми и плясала под баяны и аккордеоны местных музыкантов, и тоже под мухой.
Вечер выдался, как считал каждый из гостей очень удачно. Даже Афанасий Петрович, который очень любил такие мероприятия. И вот как обычно это бывало, расхваливал очередной налитый стакан. Он сидел поближе к выходу, чтобы в минуты сильного опьянения как это не раз бывало уйти незаметно домой.
Афанасий Петрович выпил поднесенный маленькой девочкой дочерью местного тракториста Евгения Седыхина стакан со жгучей смесью, встал, и тихо никому не говоря ни слова, пошел домой. Он вышел из дома культуры и направился в свой захудалый домишка на окраине деревни. Его дом стоял рядом с домом Матвея Ивановича.
Афанасий Петрович шагал потихоньку, облокачиваясь, время от времени на близ прилегающие заборы соседних домов. Таким медленным передвижением он наконец-то достиг своего дома. И когда он хотел, уже было отворить свою калитку, его взору вдруг предстала странная картина. От которой на его и так седой голове образовался клок еще более белых волос.
Он увидел, как из трубы дома напротив, струится дым, а из щелей забитых насмерть досок на окнах проскальзывал свет – это был дом деда Матвея.
– Господи, боже ты мой! – произнес Афанасий Петрович. А сам решил про себя, что должен непременно узнать, кто же это мог так подшутить над ним над бедным стариком. После чего, пошатываясь, пошел к забытому дому и его не менее забытому хозяину. Дойдя до калитки пустующего дома, Афанасий Петрович к удивлению заметил, что та не заперта.
Он толкнул ее, и та со скрежетом отворилась. Афанасий Петрович понимал, что здесь что-то не так, но все же продолжал идти вперед навстречу опасности.
Пройдя добрую половину от калитки до дома, Афанасия Петровича неожиданно пробил страшный озноб, но он решил, что это всего лишь ветер и поэтому в два прыжка прошел остаток пути. Оказавшись у ветхой лестницы, он поднялся к двери и стал постепенно отдирать прибитые когда-то им самим доски.
Оторвав последнюю, Афанасий Петрович с опаской переступил порог мертвого дома. Внутри, он сделал пару шагов и почувствовал, что на него как, будто кто-то смотрит. Но все же, как бы, не было ему страшно, любопытство взяло верх над его страхом, и он прошел в спальную комнату, где некогда их заведующий сельхозпродукцией Николай Семенович обнаружил труп Матвея Ивановича.
Николай Семенович в тот день пришел к ныне покойному, для того чтобы тот помог ему с трактором, и наткнулся на труп. А сейчас здесь в этой комнате стоит он Афанасий Петрович сосед и бывший друг Матвея Ивановича, и смотрит на кровать, где в нетронутой позе лежит полуразложившийся труп старика.
Осмотревшись по сторонам, он понял, что здесь никого нет, кроме него и мертвеца. Тогда Афанасий Петрович с облегчением вздохнул и, развернувшись, принялся уходить. И только мужчина сделал три шага по направлению к выходу, как услышал за спиной чей-то голос:
– Неужто ты решил уйти, не попрощавшись со мной, мой дорогой друг.
От этих слов у Афанасия душа ушла в пятки, а сам он стал белым пребелым. Он аж замер на месте от прозвучавших за спиной слов.
– Ну что ты замер, что стоишь как вкопанный? – послышалась насмешка сзади.
– М-м-м-м-м-матвей! – заикаясь, спросил Афанасий.
– Узнал дорогой, после стольких лет узнал – в очередной раз насмешливо произнес кто-то сзади.
– Матвей Иванович дорогой, как ты тут поживаешь? – хотел было пошутить Афанасий Петрович, но из-за страха, засевшего в его теле, получилось как-то боязливо.
– Что боишься? – скрепя зубами спросил Матвей Иванович.
– Д-д-да! – заикаясь, ответил Афанасий. После чего, собрав всю оставшуюся волю в кулак, повернулся на разговаривавший с ним голос.
От увиденного у бедняги волосы стали дыбом. Ему предстала неописуемая картина, такую можно увидеть только в кино. Он увидел сидящего на своей кровати полусгнившего Матвея Ивановича с широкой улыбкой гнилых зубов на устах.
– Ну что молчишь, иль друга не узнал? – в очередной раз пошутил мертвец.
– Узнал, узнал дорогой – сквозь страх ответил перепуганный Афанасий Петрович.
– Вот то-то же – погрозив пальцем, сказал старик – а теперь подойди ко мне и не бойся.
– З-зачем? – спросил, белея Афанасий.
– Я же говорю, не бойся! – повторил труп.
Затем мертвый полусгнивший труп наблюдал за тем, как его бывший друг, потихоньку превозмогая страх, крадется к нему, перебирая еле-еле ногами.
Когда Афанасий Петрович наконец-то доковылял до кровати Матвея, то сидящий на кровати труп кинулся на него с диким, от которого кровь в жилах стынет, воем и, повалив на деревянный пол своего дома, перегрыз глотку. После вырвал сердце из мертвого тела и с упоенным аппетитом зажевал его.
Облизнув свои окровавленные гнилые губы, Матвей Иванович поднялся на ноги и пошагал к дверям. Он вышел на крыльцо своего излюбленного дома и остановился, прислушиваясь к тишине на улице.
– Да! Какая же здесь все-таки красота – произнес свои мысли вслух – и так одновременно и темно, и свежо, а самое главное подходящее время для мести. Я вам во всем помогал, о чем бы вы меня не просили жалкие ублюдки! А когда пришло мое время, когда меня не стало, то, что вы сделали? Ни-че-го!!! Оставили меня гнить в моем же доме как собаку! В место того чтобы похоронить, как человека, рядом с моей женой, как я того хотел! Ну что ж тогда я вас всех заберу с собой!
