Позвонил сын и голосом таким торжествующим, что я уже подумал, не стал ли он губернатором острова Борнео, сообщил, что у него ко мне есть деловое предложение, о котором он поведает сегодня вечером, когда примчится на машине. Звучит ободряюще! А то я, правду сказать, в последнее время что-то подзакис. И дни пошли какие-то свинцовые – все давалось с трудом.
После фиаско с арендой в комхозе и от мудистики в Центре занятости жизнь пошла такая пустая и бескрайняя, не имеющая четких границ и целей, что её можно было назвать путешествием пешком через пустыню. Впрочем, бывают в жизни периоды еще более изнурительные, чем преодоление барханов ногами – это дни, когда пески проходят сквозь тебя, наполняя душу своей безжизненностью. Безжалостный абразив сначала просачивается в сердце, а оттуда неуклонно перетекает в мозг. Иногда бурей в Сахаре возникнет какое-нибудь желание, но уже сил недостаточно, чтобы домчаться до оазиса – сплошные и недолговечные миражи. Злой самум заносит судьбу…
В тридцать лет я был намного беззаботнее и радикальнее, чем сейчас. Вступив на некий путь, шел по нему до конца, и если, пройдя немного вперед, узнавал, что эта дорога ведет в никуда, то практически без сомнений устремлялся вперед со всею прытью, на которую был способен. Тогда я верил в себя и борьба с неудачами вдохновляла – теперь уж не верю ни во что и ни в кого. А призраки прошлого не всегда желанны.
Умудренный годами и опытом, я не стал рациональным человеком – совершенно упав духом, переживал неприятности последних событий. Но похоже судьба моя снова берет ситуацию в свои руки – это я о звонке сына.
Ему потребовался экспедитор для перевозки железо-бетонных плит и блоков Увельского завода ЖБИ на берег курортного озера Увильды. Он с компаньонами затеял строительство коттеджного поселка клубного типа. Ни-много-ни-мало – сто жилых пентхаузов с сопутствующими коммунальными сооружениями, клуб и административный корпус бытовых служб, торгово-развлекательный центр и спортивный зал как дворец, эллинг для яхт и лодок… ну и, конечно же, ограждение – словом, стройка века с огромным бюджетом. Вот откуда энтузиазм в его голосе!
Виктор приехал вместе с приятелем, Виталиком Севастьяновым – компаньоном и тем самым парнем, что был свидетелем на его свадьбе. Сын объяснил мою задачу юбилейным голосом:
– Никаких взаимозачетов – забудь свою тягу к ним. Работаем чистым налом, рассчитываясь за плиты, блоки, машину… Мы поискали в интернете – самые дешевые ЖБИ у тебя под боком. Что скажешь по транспорту? Где взять недорого? Ты же возил плиты Чернову – опыт имеешь…
– Если за наличку, то дешевле всех будут длинномеры от Воронцова.
– Одного хватит. Есть телефон? Звони… Завтра уже в дорогу.
Я позвонил владельцу частной автоколонны Михаилу Воронцову.
После приветствия объявил:
– Мне нужен длинномер для перевозки ЖБИ из поселка Каменский на Увильды – практически, на постоянной основе. Сможем договориться по цене?
– Приезжай, поторгуемся, – сказал Воронцов и озвучил адрес.
Мы немедленно сели в машину и отправились в Рощино – пригородный поселок Южноуральска. Ребята поторговались с владельцем грузовиков и вскоре пришли к соглашению.
Выяснив, кто будет экспедитором, Воронцов обратился ко мне:
– Ты знаешь Гешу Велика? – он ваш, увельский мужик.
– Нет.
– Тогда вот тебе адрес его и телефон. Машина стоит возле дома. Завтра подсаживайся к нему и на заправку сюда ко мне.
Съездили мы и к Велику. Он жил в начале Бугра – рядом с кафе «Свеча», можно сказать, на задах заведения. Воронцов ему уже позвонил, и Геша мне объявил:
– Завтра подтягивайся к семи утра.
Мы вернулись к моему дому. И начался самый главный процесс – передача денежных средств и инструкций: что брать, куда везти. Сын вложил в мою ладонь несколько тысячных купюр:
– Мы посчитали – здесь на рейс должно хватить. А то, что сверху – твой гонорар.
Не зная, сколько получится, согласился по ряду причин. Ну, во-первых, сыну надо помочь – это святой родительский долг. Во-вторых, днями я обычно свободен, когда не хожу в Центр занятости (впрочем, пора кончать эту бодягу), а выспаться можно в кабине машины. В-третьих, и, наверное, самое главное: дорога – это движение, а движение – это жизнь; согласившись на предложение поработать экспедитором, ощутил подъем душевных сил. Можно сказать, ренессанс на подходе…
А деньги… Я их никогда не копил, не считал. Даже скажу напыщенно – я экономил на необходимом, чтобы постичь прекрасное. Так годится? Без этого жизнь свелась бы к удручающему чередованию слюноотделения и пищеварения. Скажем, едешь-едешь… бах! шашлычка у дороги. Отлично промаринованное мясо по узбекским рецептам, на мангале прожаренное до нужной кондиции, и к нему половинка лимона, выжатый сок которого придает блюду невероятный вкус и аромат. Разве это не прекрасно? Разве могут сравниться куриные яйца и картошка в мундирах, сваренные в дорогу, и к ним бутылочка молока?
Придорожными шашлыками и беляшами ко мне вернулся вкус к жизни.
Ну, а беседы с водителем в долгом пути – они ведь тоже чего-то стоят.
У Геннадия Федоровича болгарская фамилия – ударение должно быть на втором слоге. Правильно ВелИков от слова «Великий». Но он – простой шоферюга, романтик дорог, и потому прочь амбиции – Велик, как велик (уменьшительное от велосипеда).
Сегодня я бы затруднился точно описать внешность водителя, с которым три месяца изо дня в день (исключая выходные, конечно) по четырнадцать часов сидел в одной кабине. Не помню я его цвета глаз, роста, ширины плеч… Лишним считаю уточнять форму носа и наличие усов. В книгах нет ничего более скучного, чем описание внешности её героев. Скажу прямо и просто: Великов – чистокровный болгарин и особых примет у него на лице или в походке нет, а уж про все остальное домыслите сами.
Мы возим с ним на полуприцепе бетонные плиты и блоки. Ну, везёт-то, конечно, «МАЗ», Геннадий Фёдорыч рулит, а я экспедирую – к грузу, стало сбыть, приставленный человек. Дорога в один конец с погрузкою – семь часов. Мотор натужено гудит, крейсерская скорость укачивает, и чтобы водителю не уснуть, ведём разговоры.
– Расскажи, Геша, чего-нибудь, – прошу.
Водитель мой словоохотлив.
– Был такой случай. Собачонка на дороге – ухоженная, маленькая, симпатичная – по всем приметам комнатная: крутится, не поймёт, глупая, куда тикать от машин. А той стороной «КАМаз» идёт. Харю вижу улыбающуюся, и улыбка эта показалась тогда самой циничной из всех виденных в жизни: ему колесом собачку размазать по асфальту – дорожное развлечение. Ну, я руль влево и на таран. Он – по тормозам. Собачонка с дороги. И я следом, уходя от столкновения – через забор в чей-то огород въезжаю. Животина спасена, «КАМаз» ушёл, а я сижу передними колесами в картофельной ботве – ни-взад-ни-вперед. Хозяин бежит. Ну, думаю, сейчас, ка-ак из ружья шмальнет… А он – обниматься. Видел всё, понял, что, собачку спасая, я непрошеным гостем в его огород. Отстоловался у благодарного собаковода, заночевал, а наутро трактор пригнали и вытащили мой большегруз.
