– Ну что ж, – вздохнув, сказала прелестная юная ведьма, – раз положено, значит, положено.
Сидевший рядом с ней такой же рыжий, как она сама, Лис возразил:
– Ну ты же сама видишь, я не кошка, даже не кот, я Лис.
– Да какая разница, – махнула рукой ведьма, – кот, лис, не все ли равно. Может, они там в древности ошиблись или неразборчиво записали. Это вообще неважно.
– А что, по-твоему, важно? – спросил Лис, опуская свое брюхо на пожухлую осеннюю траву и втягивая ноздрями запах осенних листьев.
– Важно, что есть я, важно, что я – Ведьма, у меня зеленые глаза и рыжие волосы. Все как написано в древней книге про ведьм.
– Да, но там написано, что у каждой уважающей себя Ведьмы должны быть непременно рыжие волосы, зеленые глаза…
– Ну вот, все так и есть! – воскликнула в нетерпении юная Ведьма.
– Не перебивай, – важно сказал Лис. – Ты же знаешь, что помимо этого в книге написано, что у ведьмы обязательно должна быть рыжая, ну или на худой конец черная кошка с такими, как у тебя, зелеными глазами!
– Значит, ты будешь моей кошкой, – засмеялась юная ведьма и потрепала Лиса за ухо.
– Перестань, – недовольно пробурчал Лис, – мы говорим о серьезных вещах, я не могу и не желаю быть ни твоей, ни чьей-то еще кошкой. Я – Лис! Лисом и останусь, хочешь ты этого или нет!
– Конечно, я хочу, чтобы ты оставался Лисом, моим Мудрым Лисом, моим Любимым Лисом и всегда был со мной рядом, что бы ни случилось… – Юная ведьма обняла своего верного друга, прижалась щекой к его мягкой рыжей шубе, несколько минут они сидели так неподвижно, затем разжали объятья и погрузились в молчание и тишину леса, думая каждый о чем-то своем…
Прошло несколько лет, и Прелестная Ведьма стала еще более прелестной. И теперь, повзрослев, она решила носить шляпу с широкими полями и острым высоким верхом. Шляпа по замыслу должна была подчеркивать ведьминскую сущность девушки. Но на деле шляпа мало помогла Прелестной Ведьме. Зато она по-прежнему больше всего на свете любила осень. За эти рыжие, как они с Лисом, листья, за грусть, за огненные тыквы, которые созревали осенью. Но ей, как было бы положено всякой Ведьме, все никак не удавалось достаточно хорошо усвоить главный и самый первый урок колдовства на тыкве. Но об этой ее маленькой тайне никто не догадывался. Прелестная Ведьма тщательно скрывала от всех, кроме Лиса.
А еще они с Лисом по-прежнему очень любили посидеть в осеннем лесу на своей любимой поляне, правда иногда Лис вдруг включал ворчуна и начинал изо всех сил заниматься воспитательным процессом своей подопечной.
– Куда ты тащишь меня? – бурчал недовольно Лис в этот раз. – Чего я там уже не видел? Осень, скоро все будут доставать свои лучшие колдовские чары и демонстрировать их на Фестивале колдовства, который должен состояться в канун Хеллоуина. А ты по-прежнему не научилась колдовать хорошо и страшно.
– Ну перестань, ты же не такой занудный, каким хочешь казаться, – уговаривала друга Прелестная Ведьма. – Вот только немного посидим, посмотрим и сразу за тыквой и за уроки! Кстати, кажется, там недалеко я видела, кто-то проезжал по лесной тропинке и, видимо, не заметил, как с телеги укатилась пара неплохих тыкв.
– Ну кто там мог проезжать через лес, да и зачем, если ближайший хутор далековато от леса. Ты все сочиняешь, лишь бы уговорить меня снова тащиться на эту поляну. Ну подумаешь, озеро, ну закат над озером. Чего удивительного-то? Нет, вот будем мы в сотый или уже тысячный раз сидеть и глазеть на это глупое солнце, которое будет тонуть в воде, падая в нее, словно блин… Ладно, пойдем, только сначала мы подберем тыкву, если, конечно, ты не наврала мне.
– Ни капельки не наврала, – заулыбалась Прелестная Ведьма, – подберем тыкву и сразу к озеру, посидим совсем немного…
– То же самое ты говорила, когда достала эти старые письма из сундука – посидим совсем немного, – а мы всю ночь глаз не сомкнули, разбирая эти едва заметные буквы на старой серой бумаге, – снова приговаривал Лис.
– Но ты только представь, ведь они пролежали там, на дне сундука, лет сто, а мы достали их и читали, словно их написали именно нам, представляешь, лет сто прошло, а вдруг их писали и в самом деле нам?
И Прелестная Ведьма достала из рукава небольшой лист серой старинной бумаги, свернутой в четыре раза.
– Ты теперь таскаешь в рукаве этот кусок старой бумаги? – удивился Лис.
– Ну не в кармане же мне его таскать, в самом деле, – возмутилась рыжеволосая красавица, – я же Ведьма, если ты не забыл. – Она развернула старое письмо и погрузилась в чтение.
«Я пишу тебе, потому что это важно, крайне важно. Когда-нибудь наступит момент, когда ты вдруг поймешь, кто ты и зачем ты. Но ты не сразу примешь эту новость. Еще бы, ведь долгое время ты считала себе кем-то другим, ты пыталась делать то, чего делать была не должна, ты спорила с самой собой и от этого совсем не становилась сильнее. А совсем наоборот. Тебя пугала сама возможность закрыть глаза и идти с закрытыми глазами. Но ведь только так можно заглянуть внутрь, ибо зрение мешает нам заглянуть внутрь, и мы смотрим вокруг себя, вместо того чтобы посмотреть внутрь. Ибо только там есть истина.
А я знаю точно, если ты читаешь мое письмо, значит, настал тот миг, когда ты готова закрыть глаза и посмотреть внутрь себя. Не спеши, посмотри, скажи, что ты там видишь?..»
А дальше буквы уже еле проступали на сером листе, и при лучах заката, которые слабо, но так красиво освещали озеро, прочесть было очень сложно. Прелестная Ведьма сложила письмо, засунула его в рукав и задумчиво перевела взгляд на небо в вечерней Авроре…
– Бус, – обратилась девушка к мудрому Лису, она называла его по имени, которое сама ему и дала в детстве. – Бус, послушай. (И это означало, что именно сейчас она готова сказать что-то очень важное для себя, что-то такое, что лежало на самом дне, в самом тайном уголке ее души.) – Бус, помнишь те старые письма из старого сундука, там еще написано, что настал момент, когда надо закрыть глаза и посмотреть не вокруг себя, а в себя?
– Как же не помнить, – ответил Лис. – Ты же перечитывала их всякий раз, когда останавливалась в замешательстве, когда не знала, что делать дальше, и не находила ответа на вопрос, почему у тебя ничего не получается, когда ты учишься колдовать и творить зло точно по инструкции. Ты много раз повторяла одно и то же, но каждый раз у тебя что-то шло не так. Зло выходило какое-то корявое, а когда ты, напротив, хотела наколдовать что-то хорошее, тоже выходило не очень.
– Ну, во-первых, – перебила девушка, – я, очевидно, совсем запуталась и плохо понимала, что куда положить, где зло, а где добро.
– О… – протянул Лис многозначительно. – Для этого многим не хватает их человеческой жизни, чтобы понять, где добро, а где зло. К тому же они часто странным образом меняются местами, и при свете лучей заката вообще бывает очень трудно определить, что есть что.
