Алекс Стар - Развод по залёту

1. 1

— Любимый, ты спишь? — я тихо наклоняюсь к мирно посапывающему Жене и прижимаюсь к его обнажённой спине всем своим телом в тонкой кружевной сорочке.

Ответа нет.

Я осторожно провожу по его тёплой коже рукой, скольжу по плоскому животу вниз, где туго натянута резинка его боксеров.

Тихий храп в ответ.

— Женя, — тихо шепчу я.

И мой посапывающий муж только переворачивается на другой бок, досматривая свой тридесятый сон.

Но я очень хорошо почувствовала это н с чем не сравнимое натяжение на резинке…

Чёрт, сегодня всё должно получиться! Я чувствую это!

Я беру с тумбочки свой телефон и ещё раз сверяюсь с календариком. Всё верно: сегодня идеальный день для зачатия. Один единственный на весь месяц. Я не могу упустить такой шанс!

В конце концов это мой муж, и я имею полное право разбудить его по требованию.

Я снова нежно прижимаюсь к нему, целую его тёплое родное плечо, пахнущее нагретым на солнце камушком, и моя рука снова скользит по курчавым густым волосам внизу живота и ниже, как вдруг я отчётливо слышу:

— О, продолжай, детка, так хорошо…

И тихий стон. Всматриваюсь в его спящее лицо.

Ой, да ему приснился приятный сон! Ну что же, продолжим его. Отличное начало. Сон, перетекающий в волшебный утренний секс наяву. И тут мой слух режет, словно ножом:

— Да, Мия, да…

Мне послышалось?! Он сказал Мия?

И словно издеваясь надо мной, мой муж снова стонет, но уже громче:

— Мия, хочу ещё…

Так. Всё моё желание отбивает словно лопатой.

Какая, на хрен, Мия?! Меня зовут Рада. Ра-да.

Ну хорошо, возможно, ему приснилась какая-то незнакомка с волшебным именем. Это возможно, — успокаиваю я себя. В конце концов, никто не тайные маленькие фантазии. И я, бывает, мечтаю о Бреде Питте или Ченинге Татуме, когда занимаюсь сексом…

Да, но я не шепчу своему мужу в приступе страсти «О, Бред, давай ещё!»

Так, успокойся, Рада. Это не преступление — видеть сны.

Уже без сна я лежу, уставившись в потолок нашей огромной супружеской спальни, а мой любимый Женя продолжает бормотать и причмокивать во сне от удовольствия. Даже не хочу представлять, от чего он там причмокивает.

И хотя ещё нет и шести утра, я встаю, без сна в глазу. Делать нечего. Но зато, как говорится: «Кто рано встаёт, тому Бог…»

Пойду на кухню и хотя бы позавтракаю хоть одно утро в спокойствии и одиночестве.

Насыпаю ароматный кофе, наливаю воды и ставлю турку на плиту, размышляя, что сегодня вечером надо устроить мужу романтическое свидание. Обязательно с продолжением. Чтобы он забыл обо всех Миях. И Анджелинах Джоли. И вообще о том, как его зовут.

Покажу ему небо в алмазах. Тем более звёзды говорят, что сегодня самый благоприятный день для зачатия. Мы так давно хотим ребёнка, что я сама уже на пределе. Но я не сдаюсь и не опускаю руки. Я не хочу превращаться в одну из тех пар, которые устраивают секс только по расписанию, превращая всё в механический процесс.

Я всё ещё не теряю надежды зачать ребёнка по старинке: на романтическом свидании, нежно занимаясь любовью не по обязаловке, а по обоюдному бешеному желанию обоих. Тем более я обожаю, просто безумно люблю своего мужа. И очень мечтаю подарить ему ребёнка. И наследника его огромной империи. И хотя, я знаю, многие считают, что я вышла замуж по расчёту, я просто смеюсь над этими поклёпами: ну кому может вообще в голову прийти такая дурацкая мысль, если все знают, что мой муж, Евгений Волошин — один из самых красивых бизнесменов страны!

Даже если бы у него не было за душой ни копейки, я всё равно влюбилась бы в него с первого взгляда, прямо как тогда, когда он в первый раз поднялся на наш борт.

Высокий, стройный, подтянутый, в дорогом итальянском костюме с расстёгнутой на верхние пуговицы рубашки, он улыбнулся мне, когда я дежурно приветствовала его, и моё сердце навсегда пронзила его улыбка, словно острая раскалённая стрела.

Я помешиваю кофе, улыбаясь про себя своим воспоминаниям. Всё было как в сказке. Да и остаётся, по правде говоря. Прекрасный принц. Простая, но очень красивая и умная девушка.

— Что, не спится? — слышу я ненавистный скрипучий голос за спиной.

Ну что же, сказка так сказка, про себя вздыхаю я: в какой же сказке без ведьмы!

И в моей жизни её роль играет моя мерзкая противная свекровь — Антонина Ларионовна.

Сколько раз я осторожно спрашивала мужа, почему она живёт с нами! И сколько раз он терпеливо пытался объяснить мне, что его мама слишком слаба, чтобы оставлять её без присмотра.

Только я уверена, что присматривает она за мной. И никакой уход этой карге не требуется. И точка. Хотя, конечно, она не совсем карга. Это я уж погорячилась: денег у неё хватает вполне, чтобы натянуть свою морщинистую кожу на рожу так, что её глаза превратились в две щёлочки, а скулы съехали вверх.

И тут она шамкает своими надутыми силиконом жабьими губками:

— Решила испечь Женечке сырники. Он их так любит. С детства. Мужчину надо хорошо кормить, а то он может и присмотреться к более хозяйственным женщинам, — кидает она первый с утра камушек в мой огород, и я лишь молчу в ответ.

Не заводись, Рада, только не заводись. Пусть эта старуха дребезжит, что хочет.

Я буду хладнокровной.

И невозмутимой.

Но она не унимается. Вот стерва. И я медленно начинаю закипать, как пенка моего утреннего ароматного кофе в турке.

2. 2

— Антонина Ларионовна, ну зачем же вы, — сладким елейным голоском отвечаю я. — Поспали бы подольше, выспались хорошенькою. В вашем возрасте сон — это самое главное для женщины, — подливаю я масла в огонь, раз уж эта стерва завела свою шарманку про вечно недоедающего сыночка. — В конце концов, у нас ведь есть Леночка, она печёт вкуснейшие сырники, — улыбаюсь я старой карге, которая с плохо скрываемой ненавистью смотрит на меня.

Но я лишь лучезарно улыбаюсь в ответ. Меня не проймёшь. Уж точно не ей это делать.

Свекровь плюхает на дорогую мраморную столешницу творог в прозрачном пакете на развес, который она купила где-то у бабок на рынке.

— Вот у нас в наше время не было никаких Леночек, — начинает месить она творожную массу своими скрюченными пальцами.

И разбивает туда первое яйцо.

— Я одна, без мужа, воспитывала сына, — начинает она мне в миллиардный раз рассказывать про свою героическую жизнь. — Когда Женин папа умер, мне пришлось совсем одной со всем справляться. Вставать в пять утра каждый день, печь сыну сырники, кормить, отводить в школу, бежать на работу. И я работала допоздна. Допоздна, — истерично добавляет она, высыпая в тесто килограмм муки.

Я терпеливо жду, когда она закончит свой бесконечно нудный монолог.

Как будто я виновата, что эту мерзкую стерву никто не взял замуж. Ещё бы. Кто выдержит такую? Святой Иосиф?

— И ничего, справилась, — визгливо укоризненно добавляет она, высыпая горсть грязного немытого изюма в творог.