Пролог
– Что это? – спрашиваю я, протягивая Адаму телефон. Голос звучит неожиданно твёрдо, хотя внутри всё дрожит. Он бросает на экран ленивый взгляд.
– Смс, – отвечает безразлично.
– Я вижу, что смс. “Спасибо за телефон, даже мечтать не могла, что получу его ещё до начала продаж”? – слова вырываются почти шёпотом. Глаза жгут, но слёзы я сдерживаю. – Что это значит?
– Значит, понравился, – Адам пожимает плечами и возвращается к своей тарелке, словно ничего не произошло.
– А мне? – спрашиваю резко. – Чего мне-то не купил? Мой телефон уже три года виснет, аккумулятор не держит. Ты же знаешь, как он меня бесит!
– Ты знаешь, что я тебе даю деньги, – отмахивается он, даже не глядя. – Можешь пойти и купить себе всё, что захочешь.
От этих слов у меня внутри что-то переворачивается. Пойти и купить себе? Разве я когда-нибудь тратила на себя? За последние двадцать лет все деньги уходили на детей, на дом, на его мать, на его отца. Я даже не помню, когда последний раз думала о себе.
– Не мог ты сам мне купить? – спрашиваю я уже тише.
– Ну вот, началось, – тяжело вздыхает он. – Марьям, перестань. Я же для тебя всё делаю. Дом, деньги. Чего тебе не хватает?
– Не хватает, чтобы ты обо мне подумал, – отвечаю я срывающимся голосом. – Хотя бы раз.
Он молчит. И я снова одна с этой пустотой внутри.
Я ставлю тарелки в раковину, когда он вдруг говорит:
– Марьям, мне нужно с тобой поговорить.
– Говори, – отвечаю без особого интереса. Всё равно это будет что-то о работе или его матери.
– Я решил жениться.
Моя рука зависает в воздухе, и тарелка чуть не падает.
– Ч-что? – я поворачиваюсь к нему. Внутри всё будто замерло, даже воздух вокруг кажется тяжёлым.
– Я мужчина, – отвечает он, словно речь идёт о чём-то обыденном. – Мне это дозволено.
– Жениться? Ты собираешься жениться? – повторяю я, не веря своим ушам. – Зачем? У тебя есть я.
– Это моё право, – спокойно объясняет он, как будто говорит о погоде. – Мужчине разрешено иметь до четырёх жён. А я, как видишь, беру всего лишь вторую.
Всего лишь вторую.
– Ты серьёзно? – мой голос звучит хрипло.
– Конечно, – он смотрит на меня, как на упрямого ребёнка, который никак не может понять очевидное. – Я обеспечиваю тебя, детей, всю семью. Всё останется как есть. Твоя жизнь никак не изменится.
– Как это – никак не изменится? – голос срывается, я уже не могу держать эту боль внутри. – Ты приводишь в нашу жизнь другую женщину!
– Она не будет здесь жить, я купил ей квартиру, – отвечает он, явно не понимая, почему я до сих пор спорю.
– И ты думаешь, этого достаточно? – я смотрю на него, пытаясь понять, шутка это или нет. – Ты просто решил, что можешь вот так всё разрушить?
Он встаёт из-за стола, поправляет рукава рубашки, бросает на меня взгляд, полный досады.
– Ничего я не разрушаю. Ты драматизируешь. Всё будет как прежде.
Как прежде? Когда он решает взять вторую жену? Когда всё, что я строила, ломается на моих глазах?
Я с трудом сдерживаю рыдания. Но в голове звучит только одно: всё будет как прежде. Только вот прежде больше не вернёшь.
6:30 утра.
Я открываю глаза. Темно, тихо, но организм, как заводной механизм, поднимает меня с кровати. Я тихо сползаю с края, стараясь не разбудить Адама. Он спит, как обычно, на правом боку, слегка похрапывая.
В ванной я встречаю своё отражение: уставшее лицо, чуть расплывшаяся талия. Руки машинально касаются живота.
– Ну, ещё бы, – шепчу себе. – Сорок два года, трое детей, хозяйство… куда тут не располнеть?
Думаю, если бы чуть подтянуться, можно было бы выглядеть моложе. Морщин почти нет, лицо ещё держится. Но мечтать некогда. Я умываюсь холодной водой, завязываю волосы в вечный пучок и выхожу.
На кухне пахнет заваренным чаем, и я начинаю свой ритуал. Каждый день один и тот же.
Завтрак для всех
Свёкр проснётся ровно в семь и уже за столом попросит свой молочный суп с рисом. Для свекрови – тот же суп, но с сахаром, который я добавлю отдельно, потому что она не любит, когда он варится вместе с молоком.
Адаму нужен омлет. С индейкой. Без соли.
Ахмед, мой старший, просит тосты, хотя я тысячу раз говорила, что это вредно на голодный желудок. Но ему восемнадцать, он взрослый, сам решает.
Алия – фруктовый салат. Ещё бы, у неё же мечта стать дизайнером. “Фигура – лицо женщины”, говорит она.
Иса, младший, каша. Всегда каша. Ему всё равно, лишь бы на завтрак был сахар и телефон в руках.
Готовлю быстро, на автомате, хотя каждое движение – это энергия, которая уходит из меня. За всеми этими хлопотами проходит полтора часа, а я всё ещё даже не пила чай.
Семейный завтрак
– Мам, где ложка? – кричит Ахмед.
– На столе! – отвечаю, перекладывая горячий омлет на тарелку.
– Ты не видишь, что здесь грязно? – это уже свекровь. Она проходит мимо, бросая недовольный взгляд на раковину, где я не успела убрать сковородку.
– Сейчас уберу, мама, – машинально говорю я.
– Где мой салат? – Алия уже на кухне, стоит с телефоном в руках.
– На столе, милая.
Я успеваю поставить чайник, когда Иса появляется на пороге.
– Мама, мне каша остывает. Налей молока.
Молча иду к холодильнику.
Мы все садимся за стол. Я пытаюсь съесть кусочек хлеба с сыром, но он застревает в горле. Ахмед просит чай. Адам протягивает мне пустую чашку.
– Ещё добавь сахара, – говорит он.
Я смотрю на всех. И понимаю: ни один из них даже не замечает, как мне тяжело. Они привыкли, что я есть. Что всё делается.
Что я существую.
Я поднимаюсь из-за стола, как только доедаю последний кусок хлеба. Ахмед убирает свои тарелки на край стола – не в раковину, нет, зачем, – и уже выходит из кухни.
– Мам, я ушёл. Если что, не звони, у меня лекции, – бросает он, застёгивая куртку на ходу.
– Хорошо, сынок, – машинально отвечаю, хотя знаю, что звонить я и не собиралась.
Алия тихо сидит в углу, листает что-то на телефоне. Даже не поднимает голову, когда я спрашиваю:
– Ты доела?
– Да.
– Тогда убери за собой.
Она смотрит на меня удивлённо, будто я попросила что-то невероятное.
– Мам, я опаздываю.
И с этими словами встаёт, бросает свою чашку на край стола и исчезает в коридоре.
Иса, как всегда, сидит дольше всех. Он играет в телефоне, ковыряя ложкой в остывшей каше.
– Доедай быстрее, – говорю ему.
– Ещё немного, – отвечает он, не отрывая взгляда от экрана.
Свекровь и свёкр уже ушли в гостиную. Телевизор включён, свекровь громко обсуждает что-то со свекром. Я слышу только отдельные фразы: “Наша молодёжь совсем распустилась… в наше время такого не было…”
На кухне остаётся только Адам. Он неспешно пьёт чай, листая телефон. Я подхожу к раковине и начинаю мыть посуду. Вода льётся, а я слышу только этот звук – шум воды, стук тарелок.
– Ты сегодня куда-нибудь собираешься? – неожиданно спрашивает он.
