Глава 1. Барс Барс Барс Барс
Подруга по имени Сме…!
Как странно, вот так вот стараться
Мне в чувствах тебе признаваться,
Купаясь в твоем колдовстве.
Подруга по имени Сме…!
Не знаю, как так оказалось,
Что ты мне по жизни досталась
Как снег на пожухлой траве.
Подруга по имени Сме…!
Одна ты меня понимаешь,
Меня целиком принимаешь
Небритого, в рваном носке…
Подруга по имени Сме…!
Терпенье твое бесконечно,
Готова ты ждать меня вечно
И плакать не будешь в тоске.
Подруга по имени Сме…!
Пока что меж нами граница,
И в жизни не можем мы слиться,
Но время толкает к тебе.
Подруга по имени Сме…!
Лишь ты даришь мне вдохновенье
По жизни шагать с наслажденьем
И чувствовать радость за всех!
Подруга по имени Сме…!
Я имя твое чуть скрываю,
Иполностью не называю,
Боюсь, что придешь ты ко мне…
Клавиши слушались как цирковые собачки. Они наклоняли голову в такт, задаваемый моими замерзшими пальцами. Серая клавиатура уныло смотрела на меня, как бы продолжая цветовую гамму низкого безцветно-грязного неба, даже не пытавшегося скрыть свою усталость. Да, на улице стояла самая мерзкая погода – слякотный декабрь с пронзающим любые одежды-бастионы ветром. Время, когда солнце надолго уезжает в отпуск, наверное туда, где, как говорят легенды, триста шестьдесят солнечных дней в году. Я не верю в эти рекламные россказни, это уж через чур! Триста шестьдесят! Тут хотя бы шестую часть этого иметь, все-таки недавно были шестой частью суши!
Но, тем не менее, похоже, что весь мой мир, тот, который меня сейчас окружает, со мной солидарен. Он также угрюм и замкнут, холоден и безразличен ко всем, кто сейчас дрожит от холода, ему незачем ломать голову, пытаясь понять, что и как. Все просто вот так как есть, как на далекой безжизненной планете, населенной только нереальными холодами и тенями от солнца, которые медленно шевелятся, сами не зная, зачем они это делают. Их поймут разве только водоросли в океане, которые однажды проснулись, потянулись во все стороны и так и замерли навсегда. И в самом деле: а ведь в этом что-то есть!
Наверное, во всем виноваты эти пресловутые «циклы», придет весна, тепло и настроение сменится. Так бывает иногда, я знаю. По крайней мере, раньше по весне всегда становилось легче. Возможно, и в этот раз будет так же. Захочется свежего воздуха, солнечного света. Ну, хоть чего-то захочется. Может быть. А пока – полное отсутствие мыслей, желаний, планов на завтра, короче, обычный день. Вернее, уже скоро вечер. И, слава богу: можно будет дома оторваться от реальности самым простым и банальным способом, а именно за рюмкой вина. Мне уже все равно какого. Лишь бы затмило разум, опустило шторы на этот беспробудно серый мир, для которого я такой чужой, и он мне отвечает тем же. Ну и пусть…
Клиентов сегодня немного, кому же хочется в такую гниль выходить из дома? Так что работы – никакой. Всего дел – состряпать отчет о скудных продажах и выслать его в центральный офис. Интересно, есть ли на свете более скучная работа, чем заниматься торговлей? Ладно, когда работаешь сам на себя, а когда «на дядю»? Первые несколько месяцев все кажется новым и интересным, а потом – годами одно и то же. «Что вас интересует?», «Чем помочь?» «Как собираетесь платить?». Можно было бы давно посадить вместо нас, продавцов, роботов, алгоритм напишет даже школьник. «Улыбнись – предложи что-нибудь – посмотри реакцию – еще разик улыбнись – и так далее».
То ли дело раньше, в молодые годы я работал в одной газете, любо-дорого вспомнить! Интервью с интересными людьми, посещение самых разных мероприятий, споры, неожиданные решения – творческая энергия просто била ключом! Вечно поджимают сроки сдачи материала, ночи напролет что-то редактируешь, в редакции – мозговой штурм, посвященный темам следующих номеров, сплоченная команда, где все равны, и мнение любого обязательно выслушают. И в такой среде рождаются великолепные идеи!
Куда все делось? Где это все? Там, откуда еще никто не возвращался – в Прошлом. Страшная вещь – это Прошлое, как Дракон, который сжирает все и вся. Где-то я уже встречал подобную мысль – точно: «Лангольеры» Стивена Кинга.
Я откинулся на спинке кресла, заложил руки за голову и закрыл глаза. Странно: вот такое простое движение, а сколько сразу всего происходит! Обычный мир тут же исчезает за поворотом, как за перевернутой страницей, а на его месте возникает Все Что Душе Угодно! Сейчас моей душе было угодно вырвать из пасти Дракона, из его нутра, сцены из прошлой жизни, которые во многом были лучше того, что происходит сейчас.
Помню, как я работал над интереснейшей статьей о смерти и смысле жизни. Не знаю почему, но эта тема меня удивительным образом всегда притягивала к себе. Я очень тщательно подошел к ней: прочитал все теории о загробной жизни, узнал, что об этом думают африканские пигмеи и американские индейцы, индусы и буддисты, как жизнь после смерти описана в различных легендах, и как о ней отзываются некоторые современные ученые. Оказалось, что чуть ли не у каждого народа есть своя Книг Мертвых. Я даже создал некую классификацию всего этого.
Но чем дальше я проникал в эту тему, тем больше появлялось вопросов. И тем яснее становилось, что НИКТО ничего не знает наверняка. В таком мнении я был далеко не одинок. Со мной согласился один из ведущих философов современности, у кого я брал интервью на эту тему.
Мой внутренний прожектор осветил небольшой кабинет, воспроизведя малейшие детали: тонны книг вдоль стен, большой письменный стол, за которым сидел необыкновенный человек, надолго въевшийся в мою память. За его спиной замер солнечный зайчик, порожденный каким-то предметом, лежащим на столе, но мне казалось, что свет исходит именно от него, как будто у него где-то есть какое-то окошко в теле, через которое его внутреннее сияние и проникает наружу.
– Скажите, профессор, а как же невероятный успех книг доктора Моуди? Ведь там собрано столько доказательств постсмертного существования!
– Все, что там описано, – это просто видения, если хотите сны тех людей, кто оказался на пороге смерти или в состоянии клинической смерти. Раз все они живы, то нельзя с уверенностью говорить о том, что они были мертвы. А стало быть, это все впечатления живых людей, перенесших сильный шок.
Профессор отвечал очень мягко, сразу было видно, что он много лет отдал этой теме. А самое удивительное было то, что он выглядел намного моложе своих лет, хотя я перед встречей все прочитал он нем и уж возраст его, конечно, знал. Да и седина его красноречиво свидетельствовала о богатом жизненном опыте. Может быть, он просто очень был увлечен своей работой, и эта любовь отвечала ему тем, что придавала сил и молодости. Или у него были другие источники для этого, какая мне, собственно говоря, разница?