Мия
– Так, значит, вы учитесь на первом курсе… эээ, как вы сказали? – обратилась ко мне мама Антона, мило нахмурив почти идеально гладкий лоб, на котором все равно появилась небольшая продольная морщинка.
Неужели это хорошая генетика? Или все же заслуги дорогих косметических процедур? Я машинально проследила взглядом, как ухоженная, элегантная, платиновая блондинка грациозным жестом пододвинула ко мне чашку с зеленым ароматным чаем. Римма Альбертовна выглядела так эффектно в строгой блузе цвета слоновой кости и коричневой юбке ниже колен, что я то и дело инстинктивно поправляла подол белого ничем не примечательного сарафана, чувствуя себя совершенно неуместно в этом классическом интерьере. Все выглядело так, будто у художника дрогнула рука при написании картины, из-за чего на уже почти законченном холсте появилось досадное неприглядное пятно, которое уже ничем не убрать.
– МОК, – охотно откликнулась я, стараясь расслабить пальцы, которыми судорожно обводила вышивку на льняной салфетке. – Московский образовательный колледж.
Мне до сих пор не верилось, что я сижу в гостиной дома Антона за одним столом с его семьей. Куда бы я не переводила взгляд, везде была такая роскошь… Начиная с огромных панорамных окон и лепнины на стенах и заканчивая большим белоснежным роялем у дальней стены – все безукоризненно, дорого и богато. Пытаясь успокоиться, я посмотрела на хрустальную вазу на столе. В ней стояли свежесрезанные желтые розы, бутоны которых еще не полностью распустились. Для меня это было непозволительной роскошью. Впрочем, положа руку на сердце, я не понимала, для чего такие излишества. Лучше бы они остались расти в саду. Теперь цветы погибнут – это всего лишь вопрос времени.
Сделав небольшой глоток чая, я перевела влюбленный взгляд на Антона, что лениво ковырялся серебряной вилкой в тарелке, перебирая салат из морепродуктов. Он был для меня идеалом мужчины. Лучше я не встречала. С присущим юным девушкам придыханием я восхищалась в нем всем – тщательно уложенными волосами, отглаженной одеждой, длинными изящными пальцами с аккуратным маникюром. Казалось, я вытащила тот самый лотерейный билет, о котором мечтают все сироты из провинциальных городков. Москва, жених из обеспеченной семьи… Но все это ничто по сравнению с тем, что я так бережно лелеяла в сердце – чувство благодарности. Антон дал мне настоящую любовь и заботу. Ту самую, о которой мечтаешь в юности, когда лежишь под колючим шерстяным пледом в плохо отапливаемой комнате детского дома. Мечтаешь не одна. Комната на четыре человека. Считаешь каждую звёздочку на небе и, увидев ту самую, что подмигнув, мчится к земле, каждый раз загадываешь одно и то же желание: обрести крепкую дружную семью, которой была лишена с самого детства. И ты веришь – веришь в то, что обязательно встретишь ЕГО.
Антон – именно тот, кто мне нужен.
Я смущено прикрыла глаза ресницами, думая о том, что я самая счастливая девушка на свете. Иногда мне даже становилось страшно. За что мне такое счастье? А вдруг его отберут?! И я вновь стану никому не нужной ещё одной безликой душой в городе-миллионнике.
Словно почувствовав мои переживания, Антон бережно накрыл ладонью мою руку, крепко сжимающую салфетку.
– Да, мама. Мия отличница, – неожиданно не совсем в тему добавил Антон, но, казалось, его слова произвели впечатление на Римму Альбертовну.
Вокруг ее голубых глаз пролегли едва заметные морщинки от лёгкой улыбки, которой она одарила сына. Без лишних слов было видно, как мать любит Антона.
Но значит ли это, что она поддержит его выбор? Именно об этом я думала, безропотно пробуя поданный на белой фаянсовой тарелке десерт. Желеобразная фруктовая панокота буквально таяла во рту. В другой ситуации я бы обязательно оценила это, но сейчас была так напряжена и взволнованна, что почти не ощущала вкуса изысканного итальянского блюда.
– Отличница. Неплохой выбор профессии, – неожиданно задумчиво откликнулся молчавший до этого отец Антона. – Вы, Мия, одна из тех представительниц молодежи, что не увязла в тусовках и бесконечном шопинге – это отрадно видеть, – голубые глаза мужчины смотрели прямо, но как-то слегка растерянно, будто он потерял нить разговора, а сейчас пытается влиться в беседу только ради вежливости. – А как вы, Мия, относитесь к силикатной продукции?
Римма Альбертовна бросила удивлённый взгляд на мужа и как-то неестественно засмеялась.
– Простите его, Мия, – повернувшись ко мне, женщина неловко пожала плечами. – Мой муж безнадёжно влюблён в своё дело.
Борис Анатольевич, тщательно вытерев губы уголком салфетки, не сдаваясь, настойчиво проговорил:
– Но мне бы хотелось знать, как моя будущая невестка относится к семейному бизнесу? Что в этом плохого, Римма?
Мое сердце от этих слов сделало кульбит, отсеяв все слова кроме «невестка». Но прежде, чем я успела ответить на вопрос будущего тестя, послышался пронзительный визг шин, заставивший всех присутствующих бросить взгляд в сторону панорамных окон, украшенных фресками. Возникла неловкая тишина, во время которой Римма Альбертовна сделала знак прислуге подойти к столу.
– Ася, накройте на еще одну персону, – попросила мама Антона, нервно заправляя гладкую белокурую прядь за ухо, в котором красиво блеснула серьга с жемчугом, обрамленным мелкой россыпью брильянтов.
Молоденькая горничная кивнула, почти заглядывая в рот хозяйке дома.
– Идите, Ася, – словно нарушая сеанс гипноза, обратилась Римма Альбертовна к служанке.
Кивнув, девушка покорно сделала шаг назад, выпуская из крепкого захвата пальцев белоснежный накрахмаленный передник, который, казалось, если сжать чуть-чуть сильнее, захрустит.
– Нелегкая принесла… – произнёс недовольно Антон, поправляя и без того аккуратный узел галстука. Словно разом потеряв спокойствие, он как-то суетливо оставил чашечку с недопитым чаем в сторону. – Разве он не должен был улететь в Камбоджу? Или куда там?
После слов сына Римма Альбертовна растянула губы в напряженной неестественной улыбке. На секунду мне показалось, что этот мимический жест больше похож на злобную гримасу. В светлых глазах плескались ничем не прикрытая злость и какая-то досада. Словно внезапно у нее сорвали маску с лица.
– Демьян… У него сложный характер, – перехватив мой взгляд, смущенно пояснила Римма Альбертовна.
Она неловко повела плечом, показывая этим жестом, как тяжело дается ей эта тема. Женщина принялась машинально крутить обручальное кольцо на пальце, словно давая себе паузу, чтобы подобрать слова.
– Он редко навещает нас и… – мать Антона резко выпрямилась на стуле. Ее лицо приобрело неестественную бледность, а щеки, напротив, заалели ярким румянцем. Она была так напряжена, что на секунду мне показалось еще чуть-чуть и – я услышу хруст шейных позвонков.
