– Мясо пережаренное, – свекровь брезгливо кривит лицо и отпихивает себя тарелку. – Подошва, ей-богу. Игорь, как ты вообще его жуешь?
Я сильнее сжимаю вилку и прикусываю губу от обиды. На приготовление этого стейка я кучу времени потратила. С Машкой мы встали ни свет ни заря и час тряслись в маршрутке, чтобы успеть к открытию рынка. Еще сорок минут там бродили, пока выбирали куски получше. В нашей семье мясо готовил папа, поэтому я в нем не слишком хорошо разбираюсь. Продавец меня убедил, что это самое лучшее.
– Жестковато, но терпимо, – хмыкает Игорь, погружая ломтик в рот. – Не ресторанное конечно.
Обидно до слез. Я может быть и лучший повар, но это все-таки ужин в честь моего рождения.
– На говядине экономить не нужно, – наставляет свекровь. – И руки жалеть нечего – отбила бы колотушкой как следует, было бы нежным.
– Вкусно, мам! – звонко выкрикивает Маша и улыбается своей задорной детской улыбкой со своего высокого королевского стульчика.
На душе сразу становится легче. Мое четырехлетнее солнышко. Всегда меня поддержит.
– А тебя не учили, что взрослых перебивать нельзя? – рявкает свекровь, поворачиваясь к дочке. – В школе таких как ты учителя сразу в коридор выгоняют.
У меня душа на части разрывается. Если нападки Риммы Геннадьевны в свой адрес я могу стерпеть, то за Машку готова ее придушить голыми руками. И Игорь… Ну хотя бы раз за нас вступился. Жует «подошву» и делает вид, будто его происходящее не касается. Все потому, что дочь моя ему не родная. Да и я, видимо, родной никогда не стану. Для чего только замуж мне предложил? И я тоже дура, согласилась. Это потому, что ухаживал он красиво, а Машке нужен был отец.
– Римма Геннадьевна, на мою дочь голос повышать не смейте, – едва сдерживая гнев, прошу я. – Она перебивать вас и не думала, а просто решила меня поддержать в мой день рождения. – Улыбнувшись, я подмигиваю Маше: – Никто ее в школе в коридор выгонять не будет. Учителя будут Марию обожать.
Голубые глазки моей девочки восторженно загораются. Она спит и видит, когда пойдет в школу. Даже рюкзак уже себе выбрала, розовенький, с котятками. Она у меня настоящая леди: джинсов и брюк не признает. Только юбочки, платья, сарафанчики. Этим она точно не в меня пошла.
– Это ты в доме моего сына рот мне закрывать вздумала, Катерина? – понизив голос, шипит свекровь. – Совсем оборзела. Игорь тебя, нищенку, с улицы подобрал, да еще и с прицепом. Сидела бы уж тише воды, ниже травы и не вякала. Чего удивляться, что у тебя ребенок ни грамма не воспитанный.
В груди все пылает от несправедливости. Это меня-то Игорь с улицы подобрал? Я хорошую квартиру снимала и добросовестно трудилась секретарем. Миллионов не зарабатывала, но на жизнь и воспитание дочери хватало. Это же он сам, когда на место коммерческого директора пришел, прохода мне не давал. Цветами задаривал, звонил, в рестораны звал. И женитьба – его идея. Почему только молчит сидит? Знает ведь свою мать. Она если заведется – не остановишь.
Я проглатываю оскорбление и смотрю на мужа.
– Игорь… – сама на себя злюсь, потому что губы от обиды трясутся. – Может быть, ты хотя бы что-нибудь в мою защиту скажешь?
– Что, например, Кать? – равнодушный взгляд мужа застывает на моем лице. – У нас ужин семейный. Сделай так, чтобы он обошелся без скандала.
Нет, это просто невозможно больше выносить. Я ведь живая! Работаю пять дней из семи, разрываясь между хозяйством и кружками для Машки. Я ведь стараюсь! Все делаю, чтобы быть хорошей женой: стираю, готовлю, убираю, а в перерывах стараюсь и волосы успеть покрасить и маникюр делать, чтобы на женщину быть похожей. Но всего этого недостаточно. Просто я дефектная в их глазах, потому что дочь воспитываю одна. «Нагуляла», – так однажды свекровь ляпнула соседке.
– Машуль, – натянув на лицо улыбку, я поворачиваюсь к дочке. – А хочешь мы с тобой в кафе-мороженое пойдем? Прямо сейчас?
Машка начинает ерзать на своем стульчике в предвкушении. Конечно, она хочет. Сладости она обожает, а вот этих двоих, что сидят напротив нее – нет.
– Это дурдом какой-то, – тут же возмущается свекровь. – К ней на празднование пришли, а он уходить собралась. Игорь, и ты просто так это оставишь?
Но мне на ее возмущения уже наплевать, и на то, что скажет Игорь – тоже. Дурой я была, что согласилась за него выйти. Очень уж сильно хотелось снова в сказку поверить. Дать себе второй шанс на счастье, а Машке – возможность обрести любящего отца. Не везет нам с этим. Ну ничего. Прорвемся. Я ни одной живой душе не позволю моей девочке детство испортить.
– Катя, сядь, – властно распоряжается Игорь.
– Не сяду, – с улыбкой парирую я, подхватывая дочку на руки. – Мы идем праздновать мой день рождения вдвоем. А вы с Риммой Геннадьевной жуйте жесткое мясо и перемывайте мне кости. Мне, к счастью, уже все равно. Через два часа я вернусь и соберу вещи. Жить в доме, где мне нельзя открыть рот, я больше не буду.
– Мама, мы правда отсюда уедем? – вкрадчиво спрашивает Маша, когда мы выходим в подъезд.
– Да. Вернемся в город, где я родилась. В Москву. Ты ее не помнишь, потому что слишком маленькая была, когда мы из нее уезжали. Это столица. Она очень красивая и большая.
– Тогда почему мы уехали оттуда? – недоумевает дочь.
Я тяжело вздыхаю. В этот богом забытый городишко мы сбежали от Машиного папы.
Я сажусь в детской на маленьком диванчике и не могу отвести глаз от спящей Маши. Такая она замечательная и добрая девочка растет. Я ведь действительно хотела как лучше, когда соглашалась выйти замуж за Игоря, чтобы у нее был любящий и заботливый папа, семья… А сейчас даже возвращаться в комнату к мужу не имею никакого желания. Даже, чтобы собрать вещи. Он не поинтересовался, когда мы пришли поздно вечером домой, почему нас так долго не было. Ни единого звонка, ничего… Хотя, что можно ожидать от человека, для которого мы никогда не станем родными?
– Кать, ты куда собралась? – спрашивает Игорь, нахмурившись.
Я молча собираю вещи с полок и бросаю их в сумку. Муж поднимается с кровати и хватает меня за руку, больно сжимая запястье.
– Я еще раз спрашиваю, куда ты собралась? Ни жилья своего, ни родственников у тебя здесь нет. Ну поскандалили малость, с кем не бывает? Знаешь же, что с мамой ссориться себе дороже, но нет каждый раз лезешь на рожон, – эти слова задевают меня еще сильнее, и я с силой выдергиваю свою руку.
– В родной город поеду. У меня там остались друзья. Все получится у нас с Машей. Отойди, Игорь, – он становится напротив меня и смотрит прищуренными глазами.
– Вот как? Получится у тебя все? Ну, а чего бы не получиться, а, Кать? – с издевкой спрашивает он. – Пока Маша маленькая была нужен тебе был, как сыр в масле каталась на всем готовом, а теперь все? Можно и хвостом вильнуть? В Москве-то мужчины побогаче будут, да? Ты вон ничего еще сохранилась, – брезгливо морщится и снова тянет ко мне руку.
