В этой книге представлены избранные материалы международной конференции о глобализационных процессах в Азии, организованной Департаментом зарубежного регионоведения НИУ ВШЭ в конце ноября 2019 г. Сегодня едва ли можно найти более острую и актуальную проблему мирового развития. Но сначала уместно напомнить, что глобализация в Азии имеет свою, и по-своему драматичную, историю. Долгое время на страны азиатского континента смотрели как на пассивные объекты глобализации, исходившей от Запада и осуществляемой им. Жителям Азии оставляли право только перенимать научно-технические достижения западной цивилизации, а вместе с ними политические институты, идеологические системы, культурные ценности и все мировоззрение Запада. Наиболее успешно развивавшиеся страны Азии, такие как Япония, Южная Корея, Сингапур, имели в западной литературе сомнительную репутацию «передатчиков», трансляторов идеалов и принципов западного мира или, точнее сказать, современного западного капитализма. Ожидалось, что остальная Азия с энтузиазмом пойдет за ними.
Жизнь внесла серьезные коррективы в эти планы. Заимствование передовых технологий (которые сами по себе, конечно, не имеют национальной принадлежности) и приток иностранных инвестиций сделали Азию, особенно Восточную и Южную, мировым промышленным центром, ведущим производителем широкого спектра товаров для всего мира. Более того, во многих областях инновационных технологий азиатские страны заняли ведущие позиции в мире. Одновременно там сложились мощные финансовые структуры мирового масштаба и влияния. Так Азия стала подлинным локомотивом мирового экономического развития и важным, во многих отношениях даже главным, игроком глобального рынка.
Очень скоро выяснилось, что крупнейшие державы Азии не собираются, да в силу объективных причин и не могут довольствоваться ролью скромных подражателей Запада или поставщиков сырья для него и что Азия имеет и ресурсы, и культурный потенциал для строительства глобального мира на собственных началах. Это нельзя назвать неожиданным новшеством. Достаточно вспомнить о Великом шелковом пути, который был, в сущности, первым в мировой истории глобальным проектом, создавшим уже в начале эпохи Средневековья, в «темные века» европейской истории, пространство свободного взаимодействия народов, языков, культур и религий в ареале Большой Евразии. Несмотря на все конфликты, раздиравшие Азию на протяжении столетий, в ней не умирала идея глубинной общности азиатского мира. С началом экономического подъема Азии это смутное чувство выразилось в новых формах и качествах. В наши дни в отдельных регионах Азии уже существуют наднациональные пространства культурного общения, сложившиеся по законам массовой культуры современного капитализма. К примеру, японские бренды одежды и косметики, корейские мыльные оперы, гонконгские и тайваньские звезды поп-музыки диктуют моду на всем пространстве Восточной Азии. Такие же региональные системы моды, во многом подражающие западным образцам, но в то же время обладающие культурной самобытностью и как раз поэтому ориентированные на глобальный рынок, сложились в ареалах индийской и арабской цивилизации. Это сочетание национально-самобытного и глобально-всеобщего, заново перекраивающее культурную карту Азии, заслуживает самого пристального изучения. В нем угадывается будущее Азии и всего мира.
Последние десятилетия вызвали к жизни и более радикальные проекты глобализации Азии, бросающие вызов западной концепции глобализации как, условно говоря, американизации уже на уровне идеологии. Наиболее известны выдвинутые руководством Китая проект «один пояс, один путь» и идея «общей судьбы человечества». Современные китайские идеологи заявляют, что предыдущие формы глобализации оказались несостоятельными и современный мир нуждается в глобализации нового типа. Острие своей критики они направляют на глобализационные процессы, связанные с гегемонией США. Глобализация, порожденная Америкой, объявляется ими ущербной и несправедливой, углубляющей неравенство, дискриминацию, социальный и политический хаос и, как следствие, питающей военные конфликты и терроризм. Для них главный порок американской модели глобализации под флагом либеральной демократии состоит в том, что лежащий в ее основании принцип индивидуальной идентичности неотвратимо ведет к разделению между подобными себе и «прочими», по существу враждебными, элементами, что заставляет Запад создавать блоки и в конечном счете утверждает раскол между Pax Americana и остальным миром. Китайский ученый Чжао Тинъян прямо называет глобализм американского типа антитезой реального мира, «не-миром».
Западному «не-миру», или самоограничивающемуся миру, глашатаи китайской глобальности противопоставляют китайское понятие тянься, или «Поднебесного мира». Последний трактуется как реальность одновременно природная и социокультурная, означающая и географический мир, и духовное единство человечества, и определенный политический строй. Главным условием глобального единства человечества объявляется гармония (хэ), что предъявляет широкий спектр требований к личности и ее поведению: преодоление эгоизма, смирение, душевная чуткость, любезность, приверженность нравственному совершенствованию и т. п. Акцент на гармонических отношениях исключает резкие и тем более насильственные перемены в сложившемся мировом укладе. Апологеты глобализации по-китайски заверяют, что Китай будет мягко входить в сложившийся мировой порядок, опираясь на общемировой консенсус и используя существующие институты для достижения согласия в мире.
Китайскому идеалу единства Поднебесного мира нельзя отказать в большом историческом потенциале, поскольку в нем отношения между государствами, цивилизациями и народами возводятся к фундаментальным познавательным посылкам человеческого сознания. Если западная концепция глобализма (по крайней мере, в ее классической версии) исходит из традиционных для европейской мысли идей самотождественных сущностей, параллелизма мышления и материи, логоса и бытия, то в основе китайского миропонимания лежит понятие превращения, которое никогда не равно себе, присутствует в собственной инаковости, в своей сокровенности. В таком случае единство человечества и глобального мира воплощается не в статичной данности, объективной или интеллектуальной, а в усилии нравственного совершенствования, самой устремленности к единству, открывающей простор для человеческого творчества.
Западные критики китайской концепции глобализации ожидаемо объявили ее частью китайской пропаганды, ширмой для китайской экспансии, но не смогли предъявить сколько-нибудь серьезных доказательств ее теоретической несостоятельности. В то же время и на Западе усиливается критика теоретических оснований идеи американоцентричной глобализации, которая привела к углублению раскола между Западом и «остальным миром», политической и экономической дестабилизации на мировой арене. Показательна позиция известного французского философа Ж.-Л. Нанси, который, подобно Чжао Тинъяну, называет глобализацию западного типа превращением мира в «не-мир» (immonde) и противопоставляет ей глобализацию подлинную, которую он называет французским термином «мондиализация». В русском языке этому понятию могло бы соответствовать слово «всемирность».
