Ваши тела – их сожжет ли костер или времени тленье
Их уничтожит – уже не узнают страданий, поверьте!
Души одни не умрут; но вечно, оставив обитель
Прежнюю, в новых домах жить будут, приняты снова.
Овидий. «Метамарфозы»
Часть 1. Повторение пройденного
Глава 1. Как я умер и что из этого вышло
За открытым окном лоджии на город опускался сентябрьский вечер, окрашивая все вокруг в причудливые тона, со стороны бульвара доносился шум ползущих вдоль него автомобилей, а я лежал на своей кровати и умирал. Завершая свой жизненный цикл в этом мире.
Изможденный, с седыми усами и головой, я мутно пялился в высокий, с хрустальной люстрой в центре потолок, перебирая край простыни восковыми пальцами.
Вокруг сидела немногочисленная родня. Жена – старушка и дочь с зятем. Внука отправили в деревню к сватам. Дабы не травмировать юное создание созерцанием кончины деда.
На лицах, сидящих у смертного одра, была написана скорбь, приличествующая моменту.
– Может все-таки пригласить попа? – нарушил тишину в комнате зять. – Пусть отпустит грехи, и все такое.
– Не надо, отец был коммунист, – всхлипнула жена. – И похороны без священника. Такова его воля.
– Молодец, старуха, – вяло шевельнулось в мозгу, тут же тая.
Затем на потолке стали отображаться картины моего жизненного бытия. С самого начала и до сейчас. Как в калейдоскопе.
Вот я совсем пацан, босой и в сатиновых трусах, скачущий по траве на палке. А вот в шахтерской каске и робе долблю антрацит отбойным молотком в забое.
Потом забой превращается в надстройку подводной лодки, где я с парнями в ватниках, у которых знакомые лица, отдаю швартовы. За этим, штрихи учебы в Высшей школе КГБ в Москве, блики долгой оперативной, а после следственной и прокурорской работы.
Они пробудили остатки того, что зовется эмоциями, я наморщил лоб и пошевелил высохшими губами.
Жена, наклонившись, что-то вопросила, промокнув носовым платком выступившую на моем лице испарину, я тужился ответить, но не успел.
– Дзинь! – лопнула внутри, словно гитарная струна. Все исчезло в пучине мрака.
А затем пауза с сиплым хрипом, ощущение всплытия, ослепительная вспышка света и вид сверху.
Внизу мое тело, рыдающая на груди жена, а рядом бледные дочка с зятем.
– Твою мать! – не поверил собственным глазам, и поискал ими, как же это я над телом?
Кругом пустота. Может я сошел с ума?! (опустил, а затем поднял веки).
Все осталось по – прежнему. Внизу бездыханная оболочка, вверху я. Неосязаемый и бесплотный.
Более того, теперь я услышал рыдания жены «на кого же ты нас оставил!», тонкое подвывание дочери и успокаивающее бубнение зятя.
Что за черт?! Восстановилось все. Зрение, слух и появилось новое ощущение. Висения в воздухе. Или парения. Сразу не поймешь. И тут меня осенило.
Я – теперь душа! Вышедшая из тела. Как часто показывали на «Рентеви» и писали в «желтой прессе».
А я смеялся. Вот тебе и хухры-мухры. Кому скажи – не поверит!
Осваиваясь в новом качестве, я отвлекся от созерцания того, что внизу, став скользить вдоль потолка. Медленно и плавно.
Не хило, – защелкали в месте, где должна быть голова, временные связи. – А что же там рассказывали шарлатаны от науки? В этом плане?
«Душа отделяется от тела в момент смерти и зависает над ним. В виде сгустка невидимой энергии. Вес нетто – девять грамм. Бывает чуть больше. Объективно воспринимает сверху все вокруг, не проявляя себя во вне» профессионально выдала память из какой-то статьи или передачи.
– Насчет веса – я его не чувствовал, но попытался заявить о себе, громко завопив, – перестаньте выть! Я здесь, над вами!
Реакции внизу никакой. Меня не слышали.
– М-да, дела, – нервно закружил я по периметру вверху, думая, что можно предпринять еще. В мою нынешнюю суть ничего не приходило.
– Ну и хрен с ним – сказал оборотов через пять сам себе, немного успокоившись. – Помер, так помер. Все там будем.
После чего я завис в воздухе меж висюлек люстры (там было тепло) и начал припоминать, что по заявлениям тех, кто вроде как представился, а потом воскрес, должно произойти с душою дальше.
«Какое-то время она будет трепетать над телом, созерцая окружающее (забубнила память), а затем понесется по спирали времени в космические пространства. В состоянии близком к оргазму. Что потом – окутано тайной. Полет оборвут врачи. И вернувшиеся будут помнить только то, успели увидеть».
– Небогато, – вздохнул я, и подумал. – А вдруг дальше, как в Библии?
Прилетишь на место, а там Сам, с апостолами, – добро пожаловать. И «Аз езьм воздам!». В рай точно не попаду, как атеист, да еще партиец. Остается только второе (я поежился).
– Не ссы! – взбрыкнул во мне коммунист. – Все наши там. Опять же Владимир Ильич и товарищ Сталин. Глядишь, организуем революцию.
Воодушевившись таким образом, я стал, чуть клубиться над лампами (не иначе от тепла) и, как положено, созерцать объективную реальность.
Дочь, уведя жену в зал, усадила ее на диван и стала отпаивать валерьянкой (я это зрел сквозь стену), а зять, встав с кресла, подошел к моему телу.
– Ну, вот и кирдык, тебе батя, – чуть нагнувшись, поправил простыню. -Теперь даже выпить будет не с кем. Всхлипнул.
– Хороший все – таки он мужик, хотя и мент, – расчувствовался я. И тоже проникновенно хлюпнул
Зять между тем вздохнул, и прошел к бару. Извлек оттуда початую бутылку коньяка, набулькал в фужер и высосал до дна. Крякнув.
Я облизнулся вверху. Захотелось тоже.
– Тили-лим-бом-бом! – пропел в прихожей звонок, и дочь, простучав каблучками к двери, отперла замок. Потом второй – в холле. На пороге стоял продувного вида малый.
– Скорбим вместе с вами, – изобразил он на лице печаль. – Я из похоронного бюро «Ритуал». Полный спектр услуг для вашего безвременно усопшего.
– Витя! – позвала из холла дочь, – промокнув глаза платком. – Здесь по поводу папы!
– Ну? – возник рядом зять. – Чего надо?
Малый повторил, назвав прейскурант с ценами и выжидательно уставился на пару.
Витек, так звали зятя, – наморщил лоб, посчитал в уме и удивленно протянул, «однако!». – Да за такие бабки я похороню все ваше бюро! Свободен!
– Молодца! – умилился я, глядя на все с потолка. – Здорово отшил этого барыгу. И ведь, сколько требует, гад! Почти сто тысяч деревянных.
В течение получаса явились еще трое таких и последнего, самого упрямого зять спустил с лестницы.
Кстати, похороны в Москве, это что-то. Не успел гражданин помереть, как ритуальщики тут как тук. Не иначе флюиды. И если раньше переезду равнялся пожар, то теперь – похороны. Дешевле закопаться самому. Без посторонних.
Но в столице все строго по правилам. И расценкам. Иначе зароют как бомжа. Обкуренные госарбайтеры.
– Только вот вам, – незримо изобразил я кукиш. Не на того напали. Хорониться не желаю. Лучше кремироваться. Назло капитализму с бизнесом. Это дело решенное.
