Ника Фрост - Реквием Падшего Ангела

1. Тайрэн Гардар (Первая часть)

Последняя книга трилогии "Падший Ангел".
1. Прелюдия Падшего Ангела, 2. Рок Падшего Ангела, 3. Реквием Падшего Ангела

Однажды мне пришлось начать жизнь с чистого листа и для полного счастья в ней не хватало только любви. Именно тогда появился он. И, казалось, наше знакомство было абсолютно случайным. Но тогда почему с каждой его улыбкой я всё больше верю в то, что в жизни не бывает случайностей? А с каждой нашей встречей моё сердце всё сильнее рвётся навстречу ему.
Однако даже у самой прекрасной сказки есть конец. И какой же финал будет у нашей? Оттолкнет ли меня его исповедь? Или я протяну руку тому, кто стоит на краю бездны, стану ангелом для дьявола и отпущу все его грехи, даруя надежду?..
Я верю... Верю! В то, что нет места случайностям, а для настоящей любви нет преград. И ещё, преодолев все трудности, можно превратить жизнь в сказку, для которой счастливый финал напишем мы сами...

Тайрэн Гардар

Первое воспоминание из жизни, что навсегда врезалось в память – я лежу на крыше дома, в котором у моих родителей были крохотные апартаменты…

…Мне всего четыре года…

Я протягиваю ладонь вверх, желая прикоснуться к низким облакам, окрашенным, как и всегда, в черно-красные тона, и дотянуться до светила… и думаю о том, что в пылу гнева сказал мне час назад мой отец, которого только что уволили с очередной работы. Разозлившись на мой какой-то мелкий, детский проступок или шалость он прокричал в ярости: «Убирайся прочь, мелкий засранец! Одни проблемы от тебя. Всё равно ты нам никто…»

Тогда я до конца не осознавал, что это значит, но мне было до боли обидно, а слезы всё ещё застилали глаза, хотя прошло уже несколько часов. Пусть мать и отругала отца, плакала вместе со мной и долго извинялась за него, говорила, что он просто дурак, а я не должен его слушать, тяжелый груз с моей души по какой-то причине так никогда и не исчез, а те слова я запомнил навсегда.

В тот момент на крыше, отчетливо помню, мне хотелось научиться летать и увидеть, как же выглядит светило за кроваво-красными тучами…

…Мне восемь.

Я много бегаю на улице, дома сидеть скучно, родители не платят за каналы, и в визоре можно посмотреть только на своё отражение. Ни о каких приставках я и мечтать не мог, нам это было не по карману, а игрушки: солдатики и прочее – из этого, я считал, уже вырос. Зато какой был простор на нашей с друзьями улице! Сколько мы подвалов излазили, на скольких крышах побывали! Счастливое время, не обремененное особыми заботами – ходи себе только с утра в школу, а потом волен делать всё, что душе угодно до самого вечера. Однако у меня каждый день всё же было одно дело, которое я был почему-то обязан делать. Пить таблетки вовремя. Когда я спрашивал, зачем они нужны, мама говорила, чтобы мне не стало хуже, потому что я болен. Затем я стал уточнять, чем я болен, а она только отводила взгляд и отвечала таинственно, что голова... Я был мелкий, пить таблетки было несложно, да и всего пару раз в день… Но в тот день сложилось вместе много обстоятельств: я заигрался, ещё позабыл зарядить комм, и, естественно, на нем не сработало напоминание, поэтому я забыл вовремя принять своё лекарство…

Странные ощущения, что в тот день накатывали на меня, словно горячий, дующий с вулкана Заграар ветер, не беспокоили. Я был слишком занят покорением новых просторов в соседнем квартале с друзьями… А затем, когда пришло время возвращаться домой, «горячий ветер» сменился обжигающей, опаляющей внутренности лавой, но почему-то больно не было, я наоборот чувствовал себя намного лучше, чем обычно. Более сильным, умным, ловким. Но вместе с теми ощущениями пришло и что-то другое – невообразимая злость… Наверное, именно злость и ярость были той «лавой», что поднималась откуда-то из глубин сознания, затопляя всё вокруг.

Поздно вечером, как всегда, опаздывая, я взбежал по лестнице, поскольку лифт опять сломался, на двенадцатый этаж. Тихонько открыл дверь, чтобы как можно тише проскользнуть в комнату, и отец не начал ругаться… Однако он меня уже ждал. Злой. Нет, не так. Он был в ярости!

Он что-то кричал, и мне было стыдно. Всё, как обычно. Но, стоило ему схватить меня за плечо, чтобы оттащить в комнату, привычный порядок вещей внезапно изменился. Красная пелена заволокла глаза, а внутри что-то будто взорвалось… Я накинулся на него с кулаками, не соображая, что делаю. Я, мелкий шкет, едва до смерти не избил его, взрослого мужика, и если бы мама вовремя не подоспела и уговорами, ласками не убедила меня успокоиться, наверное, я бы покалечил его в тот день… А может, и убил.

Ещё в тот день я понял, зачем я принимаю те странные таблетки. У меня и правда проблемы с головой – я ненормальный. И, чтобы больше не впадать в ярость и быть обычным ребенком, я обязан пить их постоянно.

…Мне одиннадцать.

Прошло уже три года после того случая, но я чувствовал, отец меня до сих пор боится: каким-то неведомым образом я ощущал его затаенные страх и злобу. С той вспышки я всегда вовремя принимал лекарство и старался быть примерным ребенком. Всё так же учился в школе, шлялся по дворам, но приходил вовремя, помогал матери и не злил его.

Однако в тот момент разозлил он меня.

У одного из моих друзей был день рождения, мы весь день вместо школы и гулянок просидели у него: играли в игры на приставке, в итоге у меня даже заболели глаза и накатила сильная тошнота. Поэтому я пошел к себе домой. И застал картину, как обдолбанный отец – год назад он стал употреблять какую-то дрянь в ярко-синих капсулах, и теперь практически каждый вечер он так «расслаблялся» – избивал мою мать. С чувством, с радостью на лице. До этого подобное никогда не происходило на моих глазах, а мама объясняла свои новые синяки разными причинами. И я верил. Точнее, старался ей верить.

Хоть я исправно и принимал таблетки каждый день по часам, злость в тот момент снова волной прокатилась по телу, а красная пелена ярости охватила разум, лишая рассудка…

Легко, словно здоровый мужик ничего не весил, я оторвал его от испуганной, залитой слезами матери и отбросил к стене… Но я не отправился избивать отца, нет, я упал на колени и старался утешить маму, защитить её, будто тощее тело ребенка могло укрыть эту несчастную женщину от всего мира. Я даже зарычал на ублюдка, когда он что-то сказал мне, как какое-то животное…

Но вместо благодарности в глазах матери я почему-то увидел испуг. Да, она боялась не ненормального отца, который избивал её до синевы, а меня, что хотел её спасти и помочь… И она меня оттолкнула…

Непонимание и растерянность. Обида и боль. Вот что я ощутил в тот день. Мама хоть потом и извинялась, говорила, что не боится меня и любит, но те ощущения, её испуганный взгляд, когда она смотрела на