Каждый легок и мал,
кто взошел на вершину холма.
Леонид Аронзон
Хорошо, когда находишь гриб. Но лучше, когда гриб находит тебя.
Кажется, это говорил писатель Мельников. И, кажется, в шутку.
Я эту фразу вспомнил, когда лежал на мокром мху посреди леса и беспомощно шевелил конечностями, как насекомое. Незадолго до этого я поднимался на небольшой холм, где, как мне казалось, наверняка растут белые, красные, зеленые, синие – в общем, какие-то грибы. Но надо же такому случиться – скатился вниз. Не удержался, так сказать, на вершине.
Всему виной сапоги… Я взял у приятеля, а размер ноги у него нечеловеческий. 51-й, наверное, или 68-й. Огромные ноги, как у какого-нибудь тролля! Но других вариантов не было. Пришлось брать эти. Ноги в них чувствовали себя свободно. Я мог развернуть стопу на девяносто градусов, не снимая сапог. Классное ощущение!
Существовало одно, лишь одно «но». Ходить в таких ботфортах по лесу не очень удобно. Любое неверное движение – и ты упал. Шмяк! И все… Ладно, если ты упадешь на ровной плоскости. Дело житейское. Но вот оступиться и скатиться кубарем с холма… Это особенно болезненно – и физически, и морально.
Как говорила бабушка, нет пуда без бобра. Что-то в этом роде.
Я лежал у подножия холма, шевелил руками, ушибленное место саднило, чувствовал я себя неприятно, мокро… Тут я и обнаружил гриб. Толстый, кряжистый. Вроде дяди Вадика из гаража. Не хватало только сажи на лице. Ну и, собственно, самого лица.
Я, кряхтя, поднялся. Вернее, встал на колени. Ощущение мокроты усилилось. Потом я срезал гриб. Это находка! В грибах я плохо разбираюсь. Сыроежку от поганки отличаю из пяти раз три. Но белый гриб – этому меня обучили. Царь-гриб. Отличная охота!
– Я гри-и-и-и-иб наше-е-е-ел! – крикнул я куда-то в покрытое молочной пенкой небо.
Дятел пару раз ударил по стволу дерева. Видимо, это означало: «Тоже мне новость». И все. Ничего больше я не услышал. Где же люди? Сколько я пролежал здесь?
Я стал аукать, окать, материться… Воздух переливался. Слова тонули во влажной дымке, таяли, как сахар.
Тогда я (со второй попытки) взобрался на холм и, пытаясь подпрыгивать, кричал до тех пор, пока окончательно не сорвал голос. И, убедившись, что больше кричать у меня не получается, только хрипеть, сел под сосну и закрыл руками свою дурью городскую головушку…
В лес меня позвал знакомый редактор. Я опишу его как мужчину сорока шести лет, лысоватого, с окантовкой рыжих волос, небритого, полного, низкорослого, добродушного. В бежевой куртке и резиновых сапогах цвета хаки. Он часто смеется, любит водку и слабо разбирается в литературе. Главное его редакторское качество – умение со всеми договариваться. Даже с грибами у него, кажется, какой-то пакт.
И вот он говорит:
– Поехали за грибами!
А я говорю:
– Не собираю.
А он говорит:
– Почему?
А я говорю:
– Как-то не довелось.
А он:
– Ну и соберешь в первый раз.
А я:
– У меня и сапог нет.
А он:
– Возьми у Леши.
И тут я задумался. А почему бы действительно не съездить в лес? Почему бы не вырваться из замкнутого круга предопределенности? Почему бы не пришпорить коней?
– Кто в лес не едет, тот выходит на работу, – добавил редактор. И это заявление окончательно сдвинуло чашу весов.
Перед заходом в лес я прослушал краткий инструктаж.
– Мох растет с северной стороны дерева… то есть с южной… Или с западной, Коль? А, Коль? С какой стороны дерева растет мох?
– Есть деревья, – сказал Коля, – у которых мох растет со всех сторон.
– Такого не бывает, – сказал редактор.
– И чего только не бывает! – сказал Коля.
Потом мне рассказали про основные виды грибов.
– Есть сыроежки. Есть волнушки. А есть моховики.
– Маховики?
– Нет, моховики. От слова «мох».
– И с какой стороны деревьев они растут?
Мне показали белый гриб и сказали, что найти такой – почетно.
– Вообще, если ты сомневаешься, хороший гриб или ядовитый, то лучше не бери – это основное правило, – сказал редактор.
– Как в супермаркете…
– Вроде того. А если уж решил взять – на всякий случай лизни.
– Что?
– Лизни. Гриб. Гриб лизни.
– И что, мне ходить по лесу и грибы облизывать? Это же антисанитария какая-то…
Со мной не стали спорить.
Мы вошли в лес и разбрелись. Я разбрелся тоже. Все это мероприятие с самого начала казалось сомнительным. Но стоило найти первый гриб, второй, как дело пошло веселее. Я почувствовал азарт. Тот самый древний азарт грибника, который наверняка погубил множество прямоходящих обезьян. Потом я наткнулся на одного из наших. Показал ему корзину и узнал, что практически все грибы, найденные мной, фальшивые.
– Ядовитые, что ли?
– Нет, – сказал Коля, зевая, – фальшивые.
Я долго размышлял над его словами. А потом все грибы на фиг выбросил.
Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Так говорят. Я партизан не видел. Но деревья становились толще. Да и вообще лес одремучивался прямо на моих глазах. В тумане его очертания постоянно менялись. Иногда мы перекрикивались с партнерами. Но все реже и реже. Наконец я оказался один и полез на тот холм. Споткнулся, упал – гриб.
Но самое главное, что я почувствовал нечеловеческое отчаяние. Оказаться одному неизвестно где и неизвестно как… Не так я мечтал провести пятницу.
«Живешь в заколдованном диком лесу, откуда уйти невозможно…»
В голове крутилась строчка из Высоцкого, пока я думал, как поступить. Нащупал два плана. Первый: сидеть и ждать. Второй: встать и идти. Оба плана несовершенны. Я попробовал их комбинировать. Если встать и ждать еще можно, то сидеть и идти – уже нет. Я решил все-таки двигаться. Я знал, что лес зажат между шоссе и железной дорогой. Рано или поздно (лучше, конечно, рано) я выйду либо на шоссе, либо на дорогу.
Я посмотрел на деревья. Мха не было. Он рос на земле, везде, везде. А на деревьях не рос. Предательский мох. Потом я посмотрел на солнце. Его тоже не было. Но хоть туман рассеивался. Я огляделся по сторонам и пошел куда-то.
Куда?
Я шел себе и шел. Те, кто бесцельно бродили по лесу, знают, что это довольно однообразное занятие. Что-то, конечно, меняется, но понять, что конкретно, – не удается. Я еще пытался высматривать следы, но обнаружить их не получалось. Парочку раз заметил примятую траву. Но что это значит, так и не понял.
Я шел.
Напряжение нарастало. Я дал несколько клятв разным богам и на всякий случай – Ленину и Луначарскому тоже. Лес оставался лесом. Я шел. Иногда я пробовал кричать, но даже эхо не отзывалось. Стало грустно. Вот и эхо от меня отбилось…
Пару раз до меня доносился звук приближающейся электрички. Кажется, она недалеко. Я шел на звук, но найти загадочную железную дорогу не получалось. В следующий раз звук блуждающего пригородного поезда слышался с противоположной стороны. Просто издевательство! Я уже подумал на лешего. Но леший и электрички – это из разных опер. Хотя кто знает, на что способно новое высокотехнологичное поколение леших!
