1. Глава 1
Едва небо посветлело, в казарму ворвался Захар и громогласно заорал:
— Подъем! Опять рожка не слышали, сукины дети!
Он прошелся по рядам, стягивая одеяла с заспанных молодых людей. Те ежились от холода, но не смели ничего возразить или показать недовольство. Захар был их наставником и учителем. Только возле одной кровати он застыл в нерешительности, постоял пару секунд и зашагал дальше, разметая шерстяные одеяла. Семнадцатилетний Лука хмыкнул и зарылся под подушку.
— Лука, вставай. Пора, — потряс его за плечо друг Федя. — Все уже оделись. Ты снова его рассердишь.
— Блин, когда-нибудь закончатся эти занятия? — недовольно пробурчал он, резко сел и передразнил. — Рассердишь. Ты думаешь, почему он так меня ненавидит? — Федя пожал плечами. — Потому что боится.
Высокий, широкоплечий, с черными слегка вьющимися волосами Лука совсем не был похож на своего отца Бата. Бат был ближайшим советником князя Игоря и колдуном. Он отвечал за защиту княжества от пришлых магов, колдунов и ведьм, населявших их земли. За глаза Бата называли кочевником, так как был он небольшого роста, с узкими глазами и ноги колесом.
— А вы чего до сих пор здесь делаете?! — Захар появился в дверях и прикрикнул. — А ну, быстро в строй, паршивцы!
Лука оделся, вытащил из ящика у двери деревянный меч и вышел след за Федей. После обыденных наставлений, ругательств и необоснованного ора, Захар велел встать парами и упражняться на мечах. Луке достался громила Прохор по прозвищу Хряк. Он был неповоротливый, но очень сильный.
— Ну что, цыпленок, сразу сдашься или побить тебя чуток? — усмехнулся он и обнажил в кривой ухмылке нестройный ряд желтых зубов. Они были примерно одного возраста, но его отец был воеводой и одним из самых богатых людей в их Кагарацком княжестве. Сынка отправил в младшую дружину лишь для того, чтобы отвлечь от стола с кушаньями.
— Ты забыл, Хряк, как я тебя на прошлой неделе приложил? — усмехнулся Лука.
— Ты кого Хряком назвал, гнида? — Прохор схватил с забора щит и, выставив деревянный меч, бросился на него.
Лука легко отпрыгнул в сторону, пропуская вперед жирную тушу, и пнул под зад. Тот взревел, развернулся и пошел молотить, будто не мечом дрался, а кувалдой.
— Ой-ё-ёй! — юноша едва успевал уворачиваться от мощных ударов.
Выходить за пределы площадки, огороженной забором, строго запрещалось и наказывалось голодом на целый день.
— Бейся, а не бегай! — крикнул Захар. — Не в догонялки играешь!
Он стоял на крыльце казармы, со сложенными на груди руками, и пристально наблюдал за боем. Лука посмотрел назад и увидел, что Прохор изрядно вымотался. Он тяжело дышал и обливался потом.
«Вот теперь мой выход», — подумал он, развернулся и тут же понарошку распорол Хряку брюхо, потом разрубил надвое по диагонали с правого плеча, затем отрубил голову и под конец вонзил меч в сердце.
— Ладно-ладно, сдаюсь, — Прохор поднял руки вверх и уронил меч и щит на грязное месиво под ногами. — Я просто устал, а так бы ты хрен меня победил.
Он вытер лицо рукавом и выбрался из огороженной для боев площадки или «загона», как любил называть Захар. Лука хотел последовать за ним, но Захар свистнул и показал на Ивана.
— Теперь с ним.
— Дай хоть отдохнуть, — возмутился юноша, но наставник был непреклонен.
У Ивана отец служил в старшей дружине и тоже был приближен к князю. Однако сын не надевал на себя заслуги отца и вел себя более чем скромно.
— Ну что, Ванька, снова мы враги? — Лука расстегнул верхние пуговицы рубашки и закатал рукава.
Иван улыбнулся, легко перемахнул через забор, хотя калитка была рядом, и кивнул:
— Бывает.
На этот раз бой был серьезный. Они оба хорошо дрались, и никто не хотел уступать. Главным преимуществом сынка вояки была хитрость. Он подмечал малейшую слабость противника и умело ее использовал. Вот и теперь заприметил, как Лука подергивает ушибленной в бою с Хряком рукой. Мечи стучали по щитам, иногда грозясь дотянуться до тела, но противник успевал отпрыгнуть или отбить. Так продолжалось уже более получаса. Оба устали и выдохлись, но бой продолжали. Вдруг Иван сделал вид, что хочет воткнуть меч в бедро, а сам со всей силу долбанул по щиту в ушибленной руке. Лука охнул и выпустил щит, а Иван дотронулся концом деревяшки до его груди.
— Все, мертв.
Захар, внимательно наблюдавший за ними, хлопнул в ладоши и поздравил победителя. Противники пожали друг другу руки и поплелись к казарме умываться, но Захар снова свистнул и жестом остановил Луку.
— Еще не все. Жорик, вставай!
— Что? — воскликнул Лука. — Снова биться? Я устал, еле ноги передвигаю.
— В бою тебя никто не спросит, устал ты или нет, — холодно отозвался наставник. — Бейся!
Как же хотелось Луке подойти и врезать по этой наглой ухмыляющейся физиономии, но он знал, что за это его не только лишат еды, но и высекут. Надеяться на то, что ему поможет отец, он уже давно перестал. Бат никогда не заступался за сына. Наоборот, когда ребенком Лука проказничал и его наказывала нянька, то Бат наказывал еще раз.
— Упорство и труд! Ни минуты безделья не должно быть в твоей жизни! — кричал он, когда сын убежал из казармы. Это случилось через неделю после того, как отец определил его в младшую дружину. С первых дней Лука чувствовал к себе особое отношение. Тогда Захар его так загонял, что юноша упал на колени и вырвал весь завтрак.
— Слабак! Тебе только овец пасти, — Захар презрительно посмотрел на него, развернулся и зашагал к отцу, наблюдающему за занятиями сына.
— Бейся! — крик Захара вернул его из воспоминаний и Лука повиновался. В очередной раз.
Жорик тоже считался сильным соперником. Но ростом не вышел и руки были коротки. Лука без особого труда отбил нападение, и, порядком разозлившись, решил выместить на нем злость и обиду. Жорик только и успевал подставлять щит, чтобы ему не попало тяжелым деревянным мечом. Лука бил и бил, не обращая внимания на усталость, на увязающие в грязи ноги и на презрительно-высокомерный взгляд Захара. Наконец Жорик не выдержал и взмолился:
— Сдаюсь! Я сдаюсь! Хватит меня бить!
Лука опустил меч и кивнул. Он тяжело дышал и исподлобья смотрел на крыльцо, на котором стояли наставник и все младшие дружинники с его отряда.
— Кто-нибудь желает сразиться с Лукой? — спросил Захар и обвел взглядом своих притихших учеников.
Однако никто не решился. Многие недолюбливали Луку за дерзкий нрав и непреклонность, и были бы не прочь проучить, но также видели неприязненное отношение наставника, которому доставляло огромное удовольствие издеваться и унижать молодого человека.
— Если желающих нет, то можешь пойти умыться. И, не забудь, сегодня ты дежурный на кухне, — он развернулся пошел в сторону княжеского терема, видневшегося вдали.
