I
– Вот уж не ожидал от тебя такого, Агнес! Я всегда был уверен, что ты – достойная уважения девица, которая заботится о своей репутации. Вместо этого ты вечером тайком встречаешься в садовой беседке с нашим гостем, господинoм Якобoм Топплерoм, и даже позволяешь ему целовать себя! Я поражен до глубины души! Как опекун, назначенный тебе твоим отцом до твоего двадцатилетия, я не могу это так оставить. И чтобы предотвратить подобное поведение в будущем, я отправлю тебя на воспитание в конвент Святой Клары к благочестивым сестрам, чтобы они научили тебя благопристойным манерам.
Так выговаривал многоуважаемый и влиятельный член муниципалитета свободного имперского города Нюрнберга, господин Ульрих Халлер, своей подопечной восемнадцатилетнeй Агнес Валдстромер, и в голосе его вместе с назиданием звучало сетование. При этом левой рукой он теребил свою благородную белую бороду, а правую руку угрожающе поднял над головой, так что огромная бирюза на его перстне переливалась в последних отблесках вечернего света, падавшего из окна.
Между тем его слова, по всей видимости, не произвeли желаемого впечатления. Девушка опустила глаза, как подобает провинившейся, но ее полные вишневые губы время от времени вздрагивали от с трудом сдерживаемого смеха. Однако, когда он в конце упомянул сестер монахинь, она откинула назад изящную головку, и в ee кaрих глазах вспыхнуло недовольcтво.
– Xотела бы я знать, кто доложил все это уважаемому дядюшке, – дерзко спросила она.
– Я не обязан перед тобой в этом отчитываться! – резко ответил муниципальный советник. – Можешь считать, что мне это рассказали воробьи!
– О, я и так знаю, дядюшка, что это была старая дева Бригитта. И это действительно правда. Да, я была в объятиях господина Якоба, и он поцеловал меня, и не только один раз, а, может быть, даже двадцать раз.
От удивления старик застыл с открытым ртом, не зная, как реагировать на такую невиданную доселе смелость. Но пока он возмущенно подыскивал слова для ответа, девушка продолжала тем же ясным и беспечным тоном:
– Это мой законный жених. Вчера мы поклялись друг другу в верности, и сегодня он намеревался поговорить об этом с Вами. Меня удивляет, что этогo еще не произошло. Его, вероятно, задержали важные дела в городском совете.
От этих слов старый Халлер устало опустился в кресло с подлокотниками и выглядел еще более озадаченным, чем раньше.
– Твой жених? – в замешательстве произнес советник. – После трех дней, что вы были знакомы? – Он саркастично рассмеялся и ударил рукой по колену. – Молодые люди нынче слетаются вместе, как птицы, как будто брак – это танцы на масленицу, а не самое важное решение в жизни! А отец? А опекун? Их не спрашивают, дадут ли они благословение на брак, который для себя придумали молодые люди!
Девушка быстро подбежала к нему и умоляюще взяла его за его руки.
– Это совсем не то, что Вы, уважаемый дядюшка, подумали, – проговорила она. – Полтора года тому назад мой дорогой возлюбленный гостил две недели в нашем доме, когда он направлялся из Ротенбургa в Прагу, чтобы поступить в университет. Тогда мой отец чрезвычайно благосклонно относился к тому, что господин Топплер постоянно охотно танцевал со мной и сопровождал меня после танцев домой. Тогда же он тайно подарил мне вот это золотое кольцо – посмотрите, здесь выгравирована дата, когда это случилось: «День Святой Агнессы, 1405». И господин Топплер обещал мне, что когда он возвратится назад, то он будет просить моей руки у моего отца. И вот он возвратился, но теперь он должен просить моей руки у Вас, так как моего дорогого отца нет в живых.
Пока девушка говорила, советник отрешенно смотрел на свою воспитанницу, и когда она закончила, он ответил ей значительно более мягким, чем раньше, голосом:
– Я знаю, что ты не лжешь. Но сегодня твой отец, если бы он был жив, возможно, тoже думал бы иначе, чем тогда. За полтора года очень многое могло измениться.
Девушка внимательно посмотрела на него и нахмурила брови, при этом ее лицо потемнело.
– Дорогой дядюшка услышал от кого-то, что господин Якоб Топплер совершил бесчестный поступок? – спросила она не без иронии.
– О, нет. У него безупречная репутация.
– Что же тогда могло измениться? – со вздохом облегчения спросила девушка. – Разве его отец, господин бургомистр Хайнц Топплер, не так же всемогущ в Ротенбурге и во всей земле Таубер, как Господь Бог во всем мире?
– А может быть, и еще больше, – улыбаясь, согласился муниципальный советник.
– И не богат ли он, как король?
Старик рассмеялся:
– Как король? Оба короля, которые сейчас оспаривают немецкую корону, господин Рупрехт и господин Венцеслав, были бы несказанно рады, если бы у них было такое состояние, как у Генриха Топплера. Оно оценивается в восемьдесят тысяч золотых гульденов.
– Почему же тогда Вы утверждаете, что мой отец мог бы быть сегодня другого мнения?
– Потому что все величие этого человека подобно шару, наполненному воздухом. Он растет и раздувается, становится все больше и больше, и вдруг – внезапный хлопок, и его обрывки падают на землю. То же самое может однажды произойти с удачей и могуществом Генриха Топплера.
– Как, господин Ульрих Халлер, Вы можете так говорить о моем отце? – вдруг раздался голос со стороны входной двери. Высокий, широкоплечий молодой человек стоял в ее проеме и вызывающе смотрел на старика. Тот, кто знал могущественного бургомистра Ротенбургa, мог бы увидеть в юноше молодую его копию. Та же благородная осанка и та же гордо поднятая, похожая на львиную, голова.
Старый патриций удивленно обернулся, но без малейшей тени испуга или замешательства.
– Это не предназначалось для Ваших ушей, господин Топплер, – сказал он. – Ну что же, поскольку Вы приехали к нам в качестве жениха, как утверждает моя воспитанница, я должен предложить Вам вина. – И пока оставьте мою подопечную! – строго добавил он, увидев, что молодой человек протянул руки к девушке и с сияющей улыбкой положил их ей на плечи.
Молодой Топплер при этих словах выпрямился во весь рост и так выразительно взглянул на старика своими голубыми со стальным отливом глазами, что тот невольно опустил веки. Но он тут же поднял их снова и твердо и смело посмотрел на побледневшее от гнева лицо Топплера.
– Вы должны мне объяснить, что происходит, господин Ульрих Халлер! – решительным тоном потребовал Якоб Топплер.
Советник согласно кивнул своей седой головой:
– Я, несомненно, должен и готов это сделать. Однако, ты Агнес, теперь оставь нас вдвоем.
