Виктор взмахнул кнутом:
– Ну, родной, беги скорее, хата уж недалече.
Конь всхрапнул, прибавил бег. На повороте сани занесло, и мужчина не заметил, как в снег полетел большой сверток.
Метель набирала обороты, видимость исчезла. Конь интуитивно летел домой.
Пелагея встретила мужа вопросом:
– Заговорили грыжу дочке?
– Да. Ты знаешь, знахарка она отменная.
– Хватит трепаться, наверное, влюбился?
– Господь с тобой, мать, ей за восемьдесят лет.
– Неси ребенка в дом.
Виктор подошел к саням. Над селом раздался нечеловеческий крик:
– Нету дочки.
– Как?
Пелагея метнулась к мужу и остолбенела: сани пустые.
Она схватила лопату, от страха и горя ударила Виктора.
– Бегом обратно, авось найдешь.
Села на снег и заплакала. Обнаружить Верочку в такую пургу на расстоянии двадцать километров нереально.
Село Борки размещалось в котловине. Виктор развернул коня и что мочи начал бить его кнутом. Гнедой закричал от боли и помчался во всю прыть.
Виктор лихорадочно размышлял. И его осенило. На пятнадцатом километре сани накренились.
– Там моя дочь, – захрипел он.
Мужчина спрыгнул на землю и побежал рядом. Не заметил, как потерял валенок и шапку. В одном валенке бежать неудобно. Он отбросил в сторону второй и налегке летел рядом с животным.
Показался поворот. Конь остановился как вкопанный и заржал. Виктор голыми руками разгреб снег и наткнулся на большой сверток. Прыгнул в сани, и животное радостно рвануло домой.
Пелагея ждала у калитки. Виктор осторожно внес дочь в теплую прихожую, положил на стол и отбросил одеяло.
Пелагея оттолкнула мужа и развернула второе одеяльце. Дочь протянула к матери ручонки и улыбнулась.
Пелагея охнула и без чувств опустилась на пол. Нашатырный спирт привел ее в чувство. Она накормила девочку и повернулась к мужу. У того на висках появилась седина.
– Родной мой, прости.
– Что за шум?
На пороге стояла соседка Клавдия. Среди односельчан она слыла гадалкой и предсказательницей.
Виктор недолюбливал эту сварливую, сующую куда не следует свой нос бабенку. Он отвернулся.
Пелагея плача рассказала соседке про потерю дочери. Та подошла к кроватке, долго смотрела в лицо девочки и глухо сказала:
– Черти хотели унести вашу Верочку. Но вы ее отбили. Теперь нечистая сила будет всю жизнь преследовать кроху.
– Тьфу, иди отсюда, – заорал Виктор.
Клавдия ехидно посмотрела на него:
– И ты умрешь в тот месяц, когда Вера родит вторую дочь.
Она хлопнула дверью и поковыляла по улице.
– Какие мы все темные. Живем, словно в девятнадцатом веке, – глядя в окно, произнес хозяин.
– Мой дорогой, прислушивайся иногда к соседке.
– И ты туда!
Школу будоражило: Вера Игонина, ученица седьмого класса, избила одноклассника.
В кабинете директора Ивана Геннадьевича учителя недоумевали: отличница, спокойная девочка до крови испинала парня.
Директор приказал привести забияку.
Вера бочком протиснулась в дверь, тихо произнесла:
– Здравствуйте!
Иван Геннадьевич сверкнул очками:
– Рассказывай о своем бое.
Вера вздохнула и горячо начала:
– Этот негодяй, Димка, оклеветал мою страну.
– Как?
– Он сказал, что на Западе жить лучше, чем у нас. Его папка слушает «Голос Америки». Я ему посоветовала катиться на Запад. Он меня обозвал. Ну и я… чуть-чуть Димку поколотила.
Историчка задала вопрос:
– Твой папа выписывает газеты?
– Да. «Известия», «Правда», журнал «Коммунист». Я их читаю от корки до корки.
– Ясно! Иди, девочка, домой, – сказал директор, – но дай слово, что впредь драться не будешь.
– Я поняла, что поступила неправильно. Нужно было его пропесочить на собрании.
Она собралась уходить, но вдруг остановилась:
– Меня примут в комсомол после всего?
Директор успокоил:
– Примут, примут, Вера. Ты настоящий патриот своей страны.
– Спасибо!
Легкой походкой она помчалась домой.
Мать склонилась над корытом, стирала детские вещи:
– Верка, почисть картошки, нашинкуй капусты и свари борщ.
– Мама, я есть хочу.
– В крынке молоко, попей.
Вера отрезала краюху хлеба и села за стол.
В люльке запищал младенец.
– Дочка, поменяй Мишке штаны.
Только успокоился Мишка, захныкала Валя:
– Я палец порезала.
– Вера, возьми йод, обработай сестре ранку.
Наконец все дети угомонились. Вера откусила кусок хлеба, запила молоком и принялась чистить картошку.
Во дворе раздался голос отца:
– Верка, распряги коня, насыпь ему овса.
Отец вернулся с работы расстроенный. У них два дня сидели ревизоры, обнаружили недостачу. Виктор второй год руководил торговлей райцентра. Это дело ему пока не очень знакомо.
Вера вышла во двор. Гнедой стоял понурый. Она насыпала ему зерна, поставила ведро воды. Он благодарно мотнул головой и принялся жадно пить.
Девочка вошла в дом и услышала голос отца:
– Плохи дела, Пелагея. Недостачу совершил главный бухгалтер, отдуваться придется мне.
Жена заплакала:
– У нас четверо детишек, я опять на сносях, вдруг тебя посадят? Нам что, по миру идти?
– Не горюй. Продам коня.
– Не отдам. Он наш кормилец. Лучше пойдем по родне, деньги соберем.
– Пусть будет по-твоему.
Поздно вечером Вера села делать уроки. Глаза слипались, но девочка усердно решала задачи, писала изложение. Она твердо решила с отличием закончить школу и уехать в город учиться. Уехать в тишину и покой. Жизнь в родном доме она сравнивала с нескончаемой пулеметной очередью.
Слова отца Веру огорчили. Его она считала настоящим человеком, кристально чистым коммунистом.
На уроке литературы несколько раз получала замечания за рассеянность. Мысли о родном и любимом папе не выходили из головы.
В конце рабочего дня она с трудом дождалась прихода отца. Едва отворил ворота, кинулась к нему:
– Папа, правда, что вы украли деньги?
Отец присел на завалинку, внимательно поглядел на дочь:
– Ты веришь, что я казнокрад?
– Что ты, папа, конечно, нет.
– Молодец, дочь, сегодня разобрались в этой чехарде. Проверяющие ошиблись. В отчеты вписали другие цифры. Мой бухгалтер перетряхнул материалы проверки и нашел нестыковки. Все встало на свои места. Недостачи нет.
Вера завизжала от радости.
– Я люблю тебя, папа!
– Чем сегодня занимались?
– Ты знаешь, что я обожаю футбол. Душу отвела. Мы выиграли у команды десятиклассников.
– Все нормально?
– Почти. Я порвала кофту.
Виктор посуровел:
– Вера! У тебя подрастают маленькие сестры, родятся еще. Мы сколько раз тебя предупреждали: носи одежду бережно, она пригодится малышам.
Девочка съежилась, проглотила слезы и зашла к коню в сарай.
– Только ты меня понимаешь. Пилят меня день и ночь. Сколько себя помню, мама ни разу меня не поцеловала, вечно ворчит.
Конь тихонько заржал, как и раньше, наклонил к девочке голову. Она прижалась к его шее.
Домой вернулась умиротворенной и спокойной. У нее есть друг. И он ее понимает.
