Глава первая
– Чеооорт! – ежась от холода простонал Роман, быстро добегая от кровати до стула, где висели домашние спортивные штаны и кофта. В комнате была холодина, хотя батареи работали на полную, а мама вчера включила еще и электрический обогреватель.
Обогреватель призывно светился теплым оранжевым сиянием, но почему-то не грел. Вот просто совершенно. Впрочем, батареи тоже не грели. Ничего не грело. Холод в комнате стоял собачий, и парень весь покрылся гусиной кожей, пока лихорадочно натягивал на себя одежду. Хотелось, чтобы стало тепло. Ну или хотя бы немножко теплее. Потому что то, что творилось в Пензе вообще и в квартире Волкогоновых в частности, не лезло ни в какие ворота, не укладывалось ни в какую теорию вероятностей и здравомыслия, да и вообще просто не могло быть. Но было.
Роман даже боялся посмотреть на термометр, чтобы узнать, сколько градусов «за бортом», так как даже «на борту» холод заставлял зубы выбивать ритмы тарантеллы, а изо рта разве что пар не шел. Хотя до этого, наверное, уже совсем недалеко – всего градус-другой. Тихо ругаясь и стуча зубами, Волкогонов натянул на себя чуть ли не все теплые вещи, которые подвернулись под руку, и быстро побежал в ванную.
Первые числа декабря обрушились на Пензу чудовищным холодом. Температура внезапно понизилась до минус тридцати пяти и застыла там намертво. Шкала градусников только изредка поднималась до отметки минус тридцать, и это было уже радостью, потому что город превратился в ледяную пустыню и постепенно вмерзал сам в себя. Такого аномального мороза не помнил никто. Даже вездесущие и всезнающие бабульки помалкивали, кутаясь в миллионы платков, кофт и старых шуб. В канализациях и стенах домов регулярно от холода лопались трубы. Электропровода рвались под гнетом льда, который намерзал с почти видимой скоростью. Городское управление сбивалось с ног, пытаясь поддерживать жизнеспособность коммунальных услуг, но получалось плохо. Из-за низкой температуры планомерно отказывали все коммуникации.
И к такому повороту нельзя было подготовиться заранее – ведь в Пензе никогда не было таких морозов. Да их просто не могло быть! Мы же не за полярным кругом, в конце концов, и не в Антарктиде, так откуда взяться таким температурам? Само собой, к ним никто не готовился. Ну, надо признаться, у нас и к небольшим-то холодам не принято готовиться, а уж к таким и подавно. Дело дошло до того, что в квартирах пропадала вода или свет – или и то, и другое сразу. Мороз сковал город намертво. И с каждым днем положение становилось только хуже, а поделать с этим никто ничего не мог.
Роман открутил кран горячей воды на полную, но в трубах раздалось только слабое недовольное всхлипывание. Переминаясь с ноги на ногу и похлопывая себя руками, чтоб немного разогнать кровь и согреться, парень пару секунд ошарашенно смотрел туда, где должна была быть водяная струя. Верить в случившееся не хотелось – еще до вчерашнего вечера у них была горячая вода и можно было умыться без ужаса и содрогания. Да что там! Можно было даже залезть в горячую ванну, когда мороз доставал уже до костей. Но, похоже, лафа закончилась.
– Ну неееет! – взмолился Роман, безуспешно закрывая и открывая кран в тщетной надежде, что вот сейчас струйка спасительной теплой влаги все-таки потечет. – Отстой!
Приходилось смириться с неизбежностью – горячей воды больше не было. Пустив тонкую струйку из холодеющего крана, парень быстро почистил зубы, ополоснул лицо и стал тереть его махровым полотенцем. Вода была ледяная – руки и лицо моментально одеревенели.
– Горячей воды нет, – констатировал Роман, выходя на кухню и садясь завтракать.
Отец, уже одетый в полицейскую форму с погонами подполковника, сокрушенно кивнул, допивая кофе.
– Оденься в школу потеплее, – в своей обычной назидательной манере заметила мама, кладя на тарелку яичницу и ставя на стол чашку с чаем.
«Ваш кэп очевидность», – хмыкнул про себя Роман, но вслух решил ничего не произносить. В последние дни родители и так были достаточно мрачными, чтобы сыну стало ясно: гусей лучше не дразнить, если не хочешь нарваться на полтора часа наставлений и упреков.
Волкогонов-младший молча кивнул, сунул в рот кусок яичницы и посмотрел в окно. Там царила белая, как тополиный пух, беспросветная мгла. Разве что еще не намело таких огромных гор снега. Белым было все: небо, залепленное облаками, тротуары, крыши. Даже стены домов и витрины казались белыми из-за инея, который затянул бархатной пленкой каждую поверхность, каждую щель и выпуклость.
Из кухонного окна – мама, видимо, протерла его совсем недавно – сквозь тонкую наледь еще можно было рассмотреть внешний мир. Хотя успокоения это зрелище не приносило. Город постепенно заносило снегом и сковывало безжалостным дыханием холода.
В такую погоду на прогулку не выйдешь. Даже дорога до школы становилась испытанием – приходилось периодически заскакивать в магазины и парадные, чтобы немного отогреться, а то лицо и руки просто отваливались. И было не важно, сколько шарфов ты на себя намотал и сколько перчаток и рукавиц надел – они не спасали.
– Проклятый мороз!!!
У Романа, кроме всего прочего, был еще и дополнительный повод ненавидеть эту аномальную зиму. После истории с апейроном ему все же удалось привлечь к себе внимание Юли. Можно было даже сказать, что они стали встречаться. Правда, парню до сих пор в это не верилось. А поскольку сейчас они виделись только в скайпе – ведь ни о каких свиданиях при минус двадцати пяти и штормовом ветре и речи быть не могло, – то радость от отношений с возлюбленной и вовсе улетучилась. Казалось, что Волкогонов снова откатился к тому моменту, когда мог только издали наблюдать за Юлей, вздыхать и писать душещипательные стихи. Ни за руку взять, ни обнять, ни даже просто ощутить ее тепло рядом. Только картинка в скайпе и неловкая болтовня ни о чем.
Еще до холодов они несколько раз выбирались на прогулку: бродили по городу, сидели в скверах, болтали и смеялись, постепенно сближаясь и лучше узнавая друг друга. Это было невероятно здорово и круто. Роман чувствовал себя на седьмом небе, глядя в лучистые Юлины глаза, проводя пальцами по ее чудесным рыжим кудрям. Красавица гимназистка с каждым разом очаровывала его все больше. Она была полной его противоположностью: спокойная, серьезная, немногословная. Но при всем этом – удивительно женственная и милая. Юля много читала, училась в спецклассе Первой гимназии и собиралась поступать на химфак. Иногда Роман даже недоумевал, как это она решилась с ним встречаться – ведь у него столько недостатков, а она такая замечательная. Но когда он однажды ее об этом спросил, девушка потупилась и сказала, слегка покраснев:
