Необходимо сразу же отметить, что близкое соседство Руси и Польши, общие славянские корни, населявших их народов, обусловили особый характер взаимоотношений между ними. Неспроста в Великопольской хронике, отражающей важнейшие события польской истории с момента возникновения польского народа, вплоть до второй половины XIII в., говорится о трёх братьях – Лехе, Русе и Чехе, которые были сыновьями Пана, владыки паннонцев, и стояли у истоков возникновения народов польского, русского и чешского. «Эти трое, умножаясь в роде, владели трёмя королевствами: лехитов, русских и чехов… и в настоящее время владеют и в будущем будут владеть, как долго это будет угодно – божественной воле…» – отмечает составитель Великопольской хроники. Он же говорит о том, что Паннония, которой владел Пан, согласно древним книгам, является матерью и прародительницей всех славянских народов. Неудивительно, что осознание общности трёх славянских народов, широко распространённое в средние века среди простых людей, примером чего служит вышеприведённое предание, в той или иной степени, должно было повлиять на взгляды представителей правивших в Польше и на Руси династий.
Действительно, между Пястами и Рюриковичами много общего; история связала их прочными нитями. Обе династии на протяжении многих лет не только поддерживали между собой тесные контакты, но и породнились, посредством многочисленных браков, начало которым было положено в XI в. Среди наиболее известных брачных союзов, заключённых между Рюриковичами и Пястами в XI – XII вв., следует отметить брак туровского князя Святополка, приёмного сына великого киевского князя Владимира Святославича, с дочерью польского князя Болеслава I Храброго, брак польского князя Казимира I Восстановителя с Марией – Доброгневой, сестрой великого князя киевского Ярослава Мудрого…
При всей близости Пястов и Рюриковичей, продиктованной их близким соседством и родственными связями, между ними были довольно существенные различия, лежащие, по большей части, в плоскости генезиса, т.е. происхождения их власти.
В отличие от Рюриковичей, Пясты укоренены в польской истории. Легенда о призвании первого Пяста на княжеский престол следует общему духу западнославянской традиции. Пяст – выходец из народных низов, волей проведения вознесённый на самую вершину властной иерархии польского государства. Польские летописцы возводят правление первых Пястов к ранним векам польской истории. При всём желании, мы не сможем определить, когда именно был избран первый Пяст на польский престол и когда именно правили его ближайшие преемники. Неясные смутные очертания первых Пястов проходят перед нашими глазами, словно тени, исчезая в тумане легенд и преданий.
Напротив, начало правления династии Рюриковичей в Северо-западной Руси, с точки зрения хронологии, очерчено вполне безупречно. 862 год – год призвания варягов-руси – является общепризнанной точкой отсчёта русской государственности. Мы можем сколько угодно рассуждать о том, существовали ли у племён, призвавших Рюрика с братьями, в качестве своих правителей, какие-либо формы государственного строя, до того, как они объединились в одно общее государство, но письменные источники отчётливо связывают возникновение Древнерусского государства именно с призванием братьев варягов. Намного сложнее обстоит дело с определением генетических связей Рюриковичей с призвавшими их племенами. Согласно «Повести временных лет», Рюриковичи – чужаки (или «находники», пользуясь терминологией древнерусского летописца), призванные на княжение племенами, обитавшими на северо-западе будущего Древнерусского государства. При этом, невозможно определить, какое из племён, призвавших Рюрика с братьями, играло ведущую роль в этом союзе. Словене новгородские, похоже, единственное славянское племя, участвовавшее в призвании Рюриковичей. Все остальные племена – финно-угорские и балтские. Это отчётливо свидетельствует о том, что Древнерусское государство изначально создавалось на конфедеративной основе и носило межэтнический характер. Представители разных этносов, отличавшихся друг от друга по языку и культуре, были объединены под властью одного князя, который не имел общих корней ни с одним из участвовавших в его призвании племён.
На каком языке разговаривали первые Рюриковичи мы, естественно, никогда не узнаем. Возможно, что это был шведский или датский язык, но возможно, также, что это был какой-то другой языкязык западных славян или балтов. не имеющий отношения к скандинавским языкам. ВПоскольку, версий о происхождении варягов – руси существует множество, но ни одна из них, в виду недостатка фактических доказательств, не может быть принята в качестве окончательной. В любом случае, язык первых Рюриковичей, если мы будем строго следовать версии норманистов, вряд ли был понятен большинству тех этносов, на основе которых сложилось Древнерусское государство. А если быть ещё` более точным, то язык Рюриковичей не был понятен ни одному из этносов, участвовавших в их призвании. Поэтому никакого следа в русской истории он не оставил. Да и какие следы мог оставить в истории язык сравнительно небольшой группы людей, существовавшей изолированно от основной массы подвластных племён?
Язык, а вместе с ним и культурные традиции первых Рюриковичей и их ближайшего окружения, без следа растворились в прошлом. Вряд ли замечание древнерусского летописца о единстве русского и славянского языков способно пролить свет на происхождение варягов-руси. Всё, что мы можем почерпнуть из этого замечания, так это то, что варяги-русь, впоследствии, стали разговаривать на славянском или, русском, языке. Но было ли так с самых первых дней правления Рюриковичей на Руси? Если до конца следовать версии норманистов, то, безусловно, нет.
Очевидно, также, что у первых Рюриковичей не было своей письменности. Не существует ни одного письменного источника, составленного на языке варягов – руси. Зато такая письменность была у восточных славян, участвововавших в призвании Рюриковичей. Это так называемая «кириллическая письменность». Распространение этой письменности началось, примерно, в одно и то же время с летописным призванием варягов.
Вполне логично предположить, что по мере продвижения варягов-руси вглубь восточнославянских земель, они перенимали у славян не только язык, но и письменность. В начале X в. славянский язык становится языком правящих элит, а затем и языком межэтнического общения в рамках формирующегося Древнерусского государства. Чтобы понимать друг-друга, представители разных племён, объединённых под властью новгородских, а затем и киевских князей, потомков Рюрика и его братьев, должны были общаться на славянском языке Славянский или русский язык постепенно обретает статус официального языка, на котором составляются международные документы. Свидетельством этого являются древнейшие письменные договоры Руси с Византией (2 сентября 911, 944, 971 гг.). Поэтому, мы можем сказать, что с первых десятилетий существования Древнерусского государства, именно славянский, а не какой – либо другой язык, становится языком межплеменного общения, языком скрепляющим единство разных этносов под властью Рюриковичей.
