Историю, как известно, пишут победители. В смысле государственном история любой страны всегда писалась только в пользу ее правящей власти. Достигшие высшего властного статуса (при жизни) удостаивались всяческих похвал, а их поверженные противники – всяческого поношения. Наша отечественная история написана точно по такому же принципу – восславить победителей и уязвить побежденных. И сколько бы замечательных слов ни сказали летописцы или придворные сочинители во славу своих хозяев, за кадром практически полностью оставалась история униженных и оскорбленных, то есть той народной массы, которая была необходима победителям лишь для одного – для их экономического процветания. Народ не был героем пишущей братии вплоть до 19 столетия. И события в жизни народа не интересовали историков примерно до этого же времени. Точнее, были некоторые события в той, неинтересной для просвещенной публики народной жизни, которые люди благородного происхождения брезгливо именовали бунтами. Считалось, что любое народное движение, если оно не направлено на защиту и упрочение сложившейся властной структуры, всегда опирается на крамолу (другое, тоже очень хорошее слово, которое сразу же объясняет причину государственных неурядиц). Крамолой в нашем отечестве именовалось все, что не отвечает верноподданническим настроениям. И крамолу требовалось изводить, то есть уничтожать.
Как? Способов было множество, и все – репрессивные. Так вот и существовали всегда параллельно Русь официальная и Русь крамольная. И Русь официальная начинала замечать Русь крамольную только в те моменты истории, когда народ доходил до скотского обнищания и брал в руки подручный инвентарь вроде вил и кос, потому что никакие иные способы уведомления о бедственном его положении ушей высокопоставленных чиновников не достигали. И неважно, был ли это какой-то министр просвещенного 19 столетия или же средневековый душегуб периода феодальной раздробленности. К своему народу эти облеченные властью граждане относились совершенно одинаково как в 8 или 12, так и в 19 или 20 веке. Любое недовольство народа эти властители воспринимали только как крамолу, которую нужно извести.
Правда, в 20 веке само слово «крамола» употреблять практически перестали, а революционный новояз изобрел (точнее, заимствовал из протоколов французского революционного Конвента) другое определение – «враг народа». А когда во время хрущевской оттепели вместе с культом личности испарились и нововведения сталинского времени, явились на свет иные чудесные словечки – «антисоветчики» и «диссиденты». Уже после развала Советского Союза и становления новой государственности на свет явилось и вовсе аморфное словосочетание – «протестное движение». Но власть имущие прекрасно знали и знают, что и «враги народа», и «антисоветчики и диссиденты», и даже «участники протестных движений» по сути – все те же крамольники, то есть люди, недовольные жизнью в отмеренных им властными умами рамках – политических, религиозных или же экономических.
Сколько же было в нашей истории бунтов, восстаний, мятежей, «нестроений»? Кто вставал во главе недовольных? Как с народным недовольством боролись в разные исторические эпохи? Как использовали его для достижения власти те, кто ставил эту самую власть заведомо выше народного блага? И когда началось недовольство людей существующей властью? И когда завершится? И может ли вообще власть быть для своего народа – благом? Чтобы ответить на эти вопросы, я предлагаю совершить экскурс в отечественную историю и посмотреть на эту историю не с точки зрения важного государственного мужа, который видит в недовольных только причину для применения репрессивных мер, и не с точки зрения дикого представителя толпы, легко впадающего в тот тип бунта, который великий Пушкин назвал бессмысленным и беспощадным, а с точки зрения вполне цивилизованного жителя современной России, который наслышан о гуманитарных ценностях и имеет представление о правах человека и гражданина. С иных позиций я не вижу никакого смысла писать книгу о крамольной моей стране.
Уж чем-чем, а бунтами отечественная история не обижена. И не нужно далеко ходить за примерами: совсем недавно, кажется, многотысячная толпа с белыми лентами вышла в Москве на Болотную площадь, а практически вчера – другая толпа возводила баррикады и стояла против власти на киевском Майдане. Мне, конечно, могут тут же возразить – толпа-то бунтовала украинская, а не отечественная! Но всего лет двадцать назад и Москва, и Киев были одной страной, люди жили в едином государстве. И вряд ли за эти двадцать лет они так уж переменились, что стали различаться как, скажем, французы и папуасы. Нет, они – все те же россияне и украинцы, и даже история у них не изменилась – все та же история Киевской Руси, Московского царства, Российской империи, Советского Союза. Нынешним Украине и России всего-то двадцать с небольшим лет.
Но как, однако, различаются протесты в Москве и протесты в Киеве! Московские – благонамеренные, больше похожие на народные гуляния. Киевские – яростные, не боящиеся столкновений с милицией, на пике эмоций. Московские – соблюдающие черту между «разрешено» и «запрещено». Киевские – не желающие видеть этой черты: одна постройка катапульты для метания «коктейлей Молотова» чего стоит! Конечно, и вполне благонадежная акция с ограниченным количеством участников (иначе – штраф!) тоже может перерасти в бунт. Но скажите на милость, на какой бунт просят разрешения у власти? А в Москве (и по всей России) картина именно такая: «бунтовать» народ ходит с разрешения тех, против кого «бунтует». В Киеве же Майдан образовался стихийно: зарвалось правительство, нарушило обещания – получайте Майдан. Одним словом: «Геть!»
Сами украинцы часто называют свой Майдан тем, что он и есть на самом деле. А он – народное вече. «Геть!» – это и есть приговор народного веча: скинуть дрянную власть, как в старые добрые… то есть феодальные времена. Вот где корни нынешнего Майдана! И, по чести сказать, первый Майдан был вовсе не при Кучме, и даже вовсе не в Киеве. А в девятом веке от Рождества Христова в Новгородской земле. Не знаю, что тогда кричали новгородцы возмутившей их власти, явно не «геть», но в руках они держали оружие и бились со своей властью насмерть. А потом? А потом пожинали плоды народного бунта – то есть новую власть или усовершенствованную старую. И жили себе дальше, до нового «Майдана» и нового «геть». И так – по кругу, по кругу, по кругу…
Сперва «гетькали» местную феодальную власть, потом – московскую княжескую и царскую, потом имперскую, потом советскую, потом…
