По обилию споров и спекуляций, возникающих в современных научных и околонаучных кругах, с древнейшим периодом русской истории могут соперничать, пожалуй, лишь сюжеты, связанные с Октябрьской революцией.
Вопрос о начальных этапах становления Древнерусского государства действительно один из центральных в изучении российской истории. Взглядом на него во многом определяется точка зрения на события последующих столетий, на общую линию развития России, да и на современные события. Именно тогда закладывались основы славяно-русского менталитета и особой социальной структуры, пронесенные через сотни лет и ныне коренным образом отличающие русский народ от европейцев. Кто создал государство на Руси, какие корни имеет великая культура домонгольского периода – от ответа на эти вопросы зависит и видение будущего России. И за предложением определенной концепции «начала Руси» стоит, как правило, конкретная политическая позиция. Поэтому исследование истоков Руси всегда сопровождалось жесткой борьбой, причем не только научной.
Сейчас, например, на ведущую роль в русской науке претендует норманнская концепция. Восточная Европа VIII–X веков, согласно представлениям нынешних норманистов, была разделена на две примерно равные сферы влияния: с северных областей взимают дань варяги-норманны (они же русы), с южных – иудейская Хазария. Мысли о способности славян к государственному строительству и об истоках российской власти напрашиваются сами собой…
Зачем нужно знать, «откуда есть пошла Русская земля»
Обсуждая вопрос о возникновении Русского государства, нужно договориться о понятиях и принципах. Само слово государство многозначно и противоречиво. В широком смысле понятие государство равнозначно стране, то есть объединяет на определенной территории и народ, и власть. В узком историко-политологическом смысле это отделенная от общества и находящаяся над ним организация, система учреждений, обладающие верховной властью на этой территории, включая монополию на насилие. Именно отделение публичной власти – это главный рубеж между родоплеменным строем и цивилизацией. В поисках истоков государственности на Руси нужно опираться на три обязательных признака. Налицо должны быть и территория, и народ, и независимая власть, контролирующая эту землю.
Вторая оговорка касается философской позиции. Дискуссиям о современных методах познания и концепциях исторического развития можно посвятить не одну книгу. Нет смысла здесь вдаваться в споры о новомодных течениях, не давших миру ни одного исторического открытия. Это и неудивительно. Как можно заниматься наукой историей, изначально думая, что нет ни законов истории, ни прогресса в развитии человечества, а задача ученого сводится к накоплению и описанию фактов? Такая философская позиция неотвратимо ведет в тупик, из которого выбраться очень трудно. Наиболее эффективной методологией историка, по моему убеждению, была и остается диалектика, а точнее – диалектический материализм, благодаря которому ученые, так или иначе его использующие, намного опередили своих коллег, поддавшихся цивилизационным и эпистемологическим соблазнам.
Государственная форма является важнейшим фактором устойчивости социального организма. Поэтому естественно, что в большинстве научных работ философского и исторического плана именно государство рассматривается как знаковый рубеж между доисторическим и историческим периодами развития любого общества, своеобразный венец первобытнообщинного строя. Поэтому проблема происхождения государства и этнической принадлежности его господствующего класса в свете таких установок напрямую связывается с вопросом об исторической судьбе этого государства и этносов, его составляющих.
Действительно, роль государства в ранних обществах в большинстве можно характеризовать как прогрессивную и с позиций марксизма. Однако необходимо учитывать, что процесс образования государства – политогенеза прогрессивен не сам по себе, а как формальное отражение и закрепление великого прогрессивного явления – разделения труда, и абсолютизация прогрессивности политогенеза без учета его влияния на развитие социально-экономических отношений неприемлема. Именно эта абсолютизация привела к современному состоянию так называемой норманнской проблемы: «официальный» антинорманизм не устоял после принятия норманистами тезиса о том, что восточные славяне были в IX в. способны к созданию государства без внешнего (норманнского) вмешательства. Результат очевиден – большинство специалистов по истории Древней Руси и раннесредневековой Восточной Европы на современном этапе придерживаются норманнской теории, принимая две сотни лет назад опровергнутую аргументацию Байера и Миллера.
В основе же этого процесса в новейшей отечественной историографии была методологическая ошибка советской антинорманистской школы. Известное замечание Энгельса о том, что государство никоим образом не представляет собой силы, извне навязанной обществу, было понято слишком буквально – как необходимость умаления роли внешнего фактора в становлении государства. Таким образом, чтобы снять норманнскую проблему, казалось достаточным доказать способность славян к самостоятельному созданию государства. Но этот подход был в корне не верен.
Пути возникновения государства и его ранние формы отличаются исключительным внешним разнообразием. Попытки найти всеобщую закономерность политогенеза, жестко «привязанную» к процессу классообразования, привели к тому, что практически не исследовались наиболее острые, спорные вопросы. Этническое взаимодействие в процессе государствообразования принадлежит именно к этому кругу проблем. В советской науке до 1980-х гг. так и не появилось монографического исследования потестарно-политической этнографии, между тем как на Западе возникали одна за другой теории соотношения этнического и политического на ранних этапах истории народов (М. Вебер и «чистые типы» политической власти, концепция «социальной сети» Дж. Барнса, теория завоевания Ф. Оппенгеймера и Л. Гумпловича, «энергетическая» теория Л. Уайта и др.). С особенной тщательностью отечественные ученые обходили вопрос о взаимовлиянии этносов, один из которых участвовал в политогенезе в роли «социальной верхушки».
Для понимания закономерностей взаимодействия различных этносов в процессе политогенеза необходимо определить соотношение биологического и социального начал в самом этносе, а также связь этнического и политического.
Термин «этнос» введен в научный оборот довольно давно, однако научное осмысление его как понятия для обозначения общности людей произошло лишь в последние десятилетия. Это связано с возрастанием общественного и научного интереса к проблемам этногенеза, этнической истории.
