1. 1. Алгоритм
Шар яркого голубого света горел на конце волшебного посоха, рассыпая колючие искры. Словно туннель освещала шаровая молния.
Круг света дрожал на каменных стенах, скользил по полу и почти не доставал до свода над головами беглецов из пустыни. Они шли уже много часов или им только так казалось. Ход петлял, закручивался змеиными волнами, но не разветвлялся, заблудиться было невозможно.
Погони не слышно, да и Ластик уверял, что никакие поисковые отряды сюда не проникнут. Тайный ход он и есть тайный. Для всех, кроме них, его строителей.
— Остановимся? — Чарли шел впереди с волшебным факелом в руке. — Чего-то мне жра… кушать хочется, а какое у вас настроение?
— По-моему, уже ночь наступила, — высказался Гошка Брусникин. — Мы всё идем, идем… Я уже с ног падаю! Допустим, в нем нет пока выхода на поверхность, но закончится он когда-нибудь?
Гошка имел в виду подземный ход, ведущий из пространства Большой пустыни за ее пределы. Только, когда и куда они выйдут — никто не знал.
Ластик говорил, выход, согласно внутреннему алгоритму пустыни, пока даже не построен. Но и обещанного тупика не было. Беглецы шли по каменному туннелю не один час, а конца путешествия не предвиделось.
— Неужели это мы такое построили? — не верил Гошка. — Когда бы мы успели? По-моему, он сам вырос!
— Он и вырос, — подтвердила его сестра Лина. — Ластик задал направление хода, мы помогали его раскапывать, а туннель начал расти и извиваться самостоятельно. Я ничего не понимаю в ваших алгоритмах, но, по-моему, всё это ложные переходы. Улитка-улиткой! Надо как-то пробиться наверх напрямик, сквозь стену.
— Ты уверена, что выйдешь наружу уже не в пустыне? — Дик устало прислонился к холодной стене.
— Пусть Ластик хорошенько просчитает точку, чтобы это была не пустыня, — величественно сказала Лина. — А Чарли волшебным посохом проломит стенку.
— Не надо, — предупредил Ластик. — Сначала действительно нужны точные расчеты. Но я что-то устал за сегодня. Может, и правда отдохнем, поспим? А наутро выберемся.
— Откуда ты будешь знать, когда наступит утро, здесь же так темно, — печально сказала Ромашка.
— Когда проснемся, тогда и утро, — Гошка сбросил свою ношу на пол, вытаскивал и разворачивал походные одеяла. — Ты опять будешь требовать кровать, да? Смотри, тут и не развернуться. Попробуй один раз поспать по-человечески, на полу, — предложил он Ромашке.
— Это будет скорее по-собачьи, хозяин, — с достоинством заметил лохматый пёс Береникс, обходя всю стоянку, путаясь под ногами у расстилающих постели людей.
Симпатичная блондинка Фея по прозвищу Ромашка, горестно присела на огромную красно-белую хозяйственную сумку на колесах, доверху полную продуктами и одеждой.
Все знали, что Ромашка — создание нежное и слабо приспособлена к жизни в суровых походных условиях. Лина сжалилась над подружкой и устроила ей уютную постель из двух легких шерстяных одеял и домашних простыней. Вместо подушки, накрыла простынкой мягкую дорожную сумку.
Фея, сидя, завернулась в одеяло и наблюдала, как ее друзья устраиваются на ночлег прямо посреди каменного туннеля со всеми неудобствами. Но им, кажется, даже очень удобно, никто не жаловался. Береникс тихонько приполз и улегся на край одеяла Ромашки. Крупное лохматое чучело заняло половину постели, и девушка снова обреченно вздохнула.
— Мне объяснит кто-нибудь, что происходит? — громко спросила она. — Почему ушла…
— Тс-с! — зашипела Лина, прикладывая палец к губам.
— Ах, да, — спохватилась Ромашка и поспешила изменить вопрос: — Почему надо было удирать столь поспешно, если мы не знаем даже, куда теперь идти? В яме было очень даже неплохо. У меня была кровать с занавесочками и зеркало!
— Да сделаю тебе кровать с зеркалом, успокойся, — Чарли, зевая, приподнялся на локте и нехотя потянулся к волшебному посоху: — Закрой глаза и нормально ляг на подушку, а то я размер не вижу. Нет, ноги, что ли, не должны у тебя на кровать помещаться? Так столкни Береникса в сторону… или вам двуспальную обязательно?
Ромашка хихикнула и укрылась одеялом, положив ладони под щеку, как самая послушная девочка. Чарли с трудом вырастил из камня низкую платформу меньше фута в высоту и две грубо обтесанных спинки. Ещё поводил посохом из стороны в сторону, рисуя упругую сетку, вместо каменного жесткого ложа.
2. 2.
Эта кровать не шла ни в какое сравнение с мраморной, украшенной резьбой и позолотой, которую он сотворил в порыве вдохновения для Ромашки на старом месте, в пустынной круглой долине — "яме".
Точнее, в пещере, где спали три прекрасные дамы. Она с Линой и Мэгги… Где сейчас Мэгги?.. Но теперь Чарли безумно хотел спать, ему не до тщательной отделки своего волшебства, кроме того, мысли о брошенной яме, которая была для его друзей всего лишь временным убежищем, а он прожил там много лет один на один с пустыней, не способствовала творческому вдохновению.
Пробормотав общее "спокойной ночи", он отвернулся к стене и больше не желал ничего ни видеть, ни слышать.
Дик чувствовал точно такое желание, но, к сожалению, не мог заснуть. Несмотря на все тревоги вчерашнего дня: успешную, хотя и рискованную операцию в Козего́ре, неожиданное бегство из обжитой пустыни, пропажа, точнее, предательство Мэгги, — сон даже не приближался к его походной постели.
Дик лежал на спине, заложив руки за голову, и смотрел в потолок. Он видел над собой звездное небо пустыни, хотя на самом деле их участок подземного хода освещал пляшущий огненный круг: Чарли превратил посох в трехногую тарелку с тусклой оранжевой шаровой молнией внутри и оставил светить, как ночник.
Вскоре, слыша ровное дыхание своих спутников и мирное похрапывание Береникса, Дик физически почувствовал, что остался в полном одиночестве, где-то в глубоких недрах пустыни, под многометровой толщей песка, в замкнутом, хотя и невероятно длинном подземном ходе, как в могиле.
Для человека, прожившего на свете более тысячи двухсот лет и все годы, кроме двадцати последних лет изгнания, бродившего по дорогам вслед за своим призванием странствующего рыцаря, сравнение было смешным. С могилой у Дика отношения намного более сложные, чем с обыкновенным сном, а уж если и сна не дозовешься… Но сейчас он согласен на самое глубокое погребение, лишь бы остановить мысли. О, если б можно было ни о чем не думать! И, главное, не думать о Мэгги, о ее уходе, и об этом письме из одного слова: "Прости!"
За что?..
— Дик… брось эти глупости, сейчас не время, — послышался с расстояния четырех метров, через весь спящий туннель ясный и абсолютно без тени сна голос Чарли. — Нам завтра по этому милому коридорчику ещё пилить и пилить, как я понимаю. Может, даже грызть стены, чтобы выбраться из него к солнцу. Всем понадобятся силы. Спи, пожалуйста.
