Крупные хлопья снега медленно опускались на истерзанную разрядами взбесившейся магии, исхлестанную колючей снежной крупой и скованную морозом землю, укрывали ее, утешали, врачевали раны… Все позади. Все закончилось. Но для кого-то все только начинается. И дай-то боги, чтобы этот день хоть для кого-нибудь стал началом чего-то светлого…
Посреди круглой поляны, окруженной строгими и мрачными, как памятники, хвойными деревьями, почти черными на фоне сияющей белизны свежевыпавшего снега, сидела пожилая женщина в темно-красном плаще, подбитом темным мехом. Склонившись над каким-то свертком, она сохраняла неподвижность уже не один час, и снег все сильнее и сильнее заметал ее, превращая в белый холмик.
Вдруг в торжественной тишине леса послышались шорох и треск. Кто-то с явным трудом пробирался по сугробам. Шум приближался, и наконец на краю поляны показался мужчина, закутанный в коричневый плащ с капюшоном. Он тяжело дышал, изо рта его вырывались клубы пара.
Женщина встрепенулась и осторожно поднялась на ноги. Снег осыпался с плаща, и ткань цвета темной крови опустилась на сугроб, как знамя поверженного войска.
– Долго же вы добирались, – произнесла она голосом, хриплым от продолжительного молчания.
– Прошу прощения. Дороги-то нет. – Мужчина, с трудом пробираясь по сугробам, которые уже достигали бедер, подошел к женщине вплотную и протянул руки. Женщина бережно вложила в них сверток.
– Что ж так плохо укутали… – еле слышно проговорил мужчина, осторожно заглядывая между складками тонкого белого меха. – Заморозили, наверное…
– Заморозили? – усмехнулась женщина. – Этого ребенка? Да это дитя само кого хочешь заморозит. Не переживайте.
– Ладно, я все равно потороплюсь. – Мужчина стал осторожно выбираться с поляны по своим следам. Женщина снова опустилась в сугроб.
– А почему вы не уходите? – мужчина обернулся. – Путь закрывается. Вы не успеете вернуться домой, а здесь…
– Домой? – перебила его женщина. В голосе ее зазвучали небывалой силы горечь и тоска. – А где он теперь, мой дом?.. – Она сложила руки на груди и склонила голову, так что мужчина больше не мог видеть ее лица. Метель бережно укрывала ее поверх кроваво-красного плаща белоснежной кружевной накидкой.
***
Еще не проснувшись окончательно, Сэйдж заулыбалась и довольно мурлыкнула, потягиваясь. Настойчивые и озорные солнечные лучики находили лазейки между полотнищами занавесей на окне, словно мягкими кисточками гладили веки, щекотали губы, заставляя жмуриться и хихикать. Сэйдж, не в силах больше отказываться от приглашения поиграть, открыла глаза, отбросила покрывало и вскочила с постели. Отдернула тяжелые занавеси и счастливо засмеялась.
Снова, как всегда, этот день приготовил для нее чудесный подарок.
Сэйдж не глядя сунула ноги в домашние туфли, на ходу схватила с вешалки у двери мягкую накидку, выскочила из спальни и начала взбираться по винтовой лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Взлетев на самый верх башни, она оказалась в круглой комнате с восемью узкими стрельчатыми окнами. Подбежав к восточному окну, девушка высунулась из него по пояс и ахнула от восторга.
Перед ней простиралось бескрайнее море хвойного леса, утопающего в волнах свежевыпавшего снега. Ветви елей гнулись к земле под тяжестью сверкающих на солнце белоснежных шубок и мантий, которые ночная метель щедро набросила им на плечи. Лесные полянки были устланы, словно покрывалами из драгоценного белоснежного меха, пышными сугробами без единого следа, без единого пятнышка. На ослепительно синем безоблачном небе сияло солнце. Всё как всегда. Как и каждый год в этот день – уже много лет.
Это был день снега. День Сэйдж.
В королевстве Солланд климат был теплым и сухим, зимы – короткими и малоснежными. В канун нового года, который праздновался в середине зимы, чаще можно было попасть под дождь, возвращаясь из леса с праздничной елочкой на плече. Но в один определенный день – за двадцать дней до окончания календарной зимы – снег выпадал обязательно. Приходила ли ночью метель, быстро и не очень-то бережно заворачивая мир в чистое белое покрывало, или случался медленный торжественный снегопад с крупными хлопьями, укрывающими землю в полном безветрии – результат всегда бывал один и тот же: утром Сэйдж просыпалась от солнечной щекотки и предвкушения восторга, взлетала на вершину башни и впитывала снежную солнечную красоту. И за все эти годы она привыкла считать, что это – подарок природы специально для нее. Сэйдж обожала снег. И ждала снежного дня гораздо больше, чем собственного дня рождения с гостями, лакомствами и подарками.
Налюбовавшись на сверкающую под солнцем белизну, Сэйдж вернулась в свою комнату и принялась торопливо переодеваться. Наверняка на замковой кухне уже найдется чем перекусить, а потом надо скорее найти Фиолу и тащить ее в сад – играть в снежки.
Официально Фиола считалась служанкой герцогской дочери и горничной в ее личных покоях. Но фактически «служанка» и «госпожа» с самого детства последней стали подругами, товарищами по шалостям и по «несчастьям» в виде выволочек за упомянутые шалости. Пятнадцатилетняя Фиола появилась в замке, когда Сэйдж исполнилось семь лет. Дочь герцога росла настоящим бесенком, и ничего удивительного, что отец предпочел приставить к ней кого-то достаточно молодого и энергичного – после того, как очередная нянька, почтенная дама с солидным опытом в воспитании детей, едва не переломала ноги, гоняясь за подопечной по крутой лестнице в восточной башне. Фиола появилась как нельзя кстати, и вот уже одиннадцать лет они с хозяйской дочерью были неразлучны, как сестры.
Фиола жила в крыле замка под северной башней, где располагались хозяйственные помещения и жилые комнатки для слуг и работников. Пробегая через двор от своего восточного крыла к северному, Сэйдж со смехом расшвыривала ногами свежий пушистый снег, который сверкал на солнце россыпями мелких бриллиантов.
Забежав в коридор общего дома, Сэйдж забарабанила в одну из дверей:
– Фил! Проснись! Эй, давай скорее!
– Ну что там еще? – раздался из-за двери недовольный женский голос.
– Как что? Снег! – весело отозвалась Сэйдж. – Пойдем в снежки играть!
– Я тебе за шиворот снега натолкаю, – за дверью послышалась возня, – и в сугроб вниз головой воткну! Ты знаешь, который час?
– Солнце встало, значит, и тебе пора вставать! – Сэйдж уже нетерпеливо притопывала ногой под дверью. – Быстрее, быстрее, копуша!
– Вот я тебя сейчас! – Дверь резко распахнулась, и из нее выкатилась невысокая пухленькая девушка со смуглой кожей и карими глазами. Она на ходу застегивала подбитую мехом мужскую куртку. Длинные темно-каштановые волосы были небрежно связаны в узел на затылке. Девушка угрожающе вытянула руки и с криком «У-у-у!» кинулась на Сэйдж. Та завизжала и бросилась бежать через двор к воротам, заливисто смеясь и оскальзываясь в сугробах.
