Урок словесности для женских гимназий: если мужчина говорит вам, что «выберется, если получится», или, еще хлеще, что «постарается выбраться», значит, он никогда не приедет. Или не придет – в зависимости от расстояния. Потому что «выбираться» можно откуда угодно, даже из соседнего дома.
Лану никто этому не учил, но она с детства дружила со словами и все поняла.
Он не приедет, и отдыхать придется одной. Нет, конечно, с сестрой, и мужем сестры, и племянником – но одной. Его тоже пригласили (Машка выговорила приглашение неохотно, всем своим видом давая понять, что просто так хорошо воспитана, иначе бы никогда), и он сказал (почти раскланявшись: мол, понятно, что вам не очень-то и хотелось, я не пара вашей драгоценной сестре), что постарается, что выберется, что как только, так обязательно и непременно…
Словом, она была одна.
Хорошо, что неожиданно нашлись друзья.
Хорошо, что сейчас они ждали ее на ужин.
Они – вся компания – собирались по утрам и вечерам и ждали Лану. Она увидела их издалека, ей было приятно, что они снова здесь, что она кому-то нужна, что ее любят и ждут… пусть из меркантильных соображений, пусть не бескорыстно, зато они не задают вопросов, не требуют объяснений, не обижаются, если она в плохом настроении.
Или вообще без всякого настроения.
В сущности, лучшая компания в мире. Можно молчать или, наоборот, пожаловаться на что-то такое, о чем никому другому никогда не скажешь.
Они были ей рады, и это как-то примиряло Лану с тем, что она зачем-то согласилась поехать черт знает куда и целенаправленно бездельничать, или, как это здесь называлось, отдыхать. Отдыхать ей было не от чего, она никогда не отдыхала специально, уехав подальше от любимого уютного дома, и первое время не находила себе места в этом искусственно созданном раю для бездельников.
Dolce far niente – так это, кажется, называется? Полная и окончательная победа обломовщины в одном, отдельно взятом дачном поселке на берегу прекрасного синего моря.
Если бы по утрам и вечерам она не приходила сюда, она бы, наверно, сбежала домой или умерла от скуки. Теперь было понятно, что умирать ей рановато, потому что ее ждут и ей рады.
Когда она была с ними, сидела в крошечном парке под сосной, ей начинало казаться, что все еще может… что? Наладиться, образоваться, вернуться… а если и нет, то как-то все-таки устроиться.
Можно, в конце концов, завести кошку. Свою собственную.
Лана с детства любила кошек. Даже не любила, а… ну, не могла она их видеть спокойно, этих красавцев, не могла пройти мимо, не погладив, не сказав чего-нибудь, и кошки, все без исключения, всегда отвечали ей взаимностью. Самые мрачные, нелюдимые коты, обитатели помоек и прочих кошачьих трущоб, приостанавливались и выслушивали ее, и нередко позволяли себя погладить, и подходили к ней, приветственно подняв парус хвоста, и охотно рассказывали о своих кошачьих проблемах…
Наверно, поэтому она была уверена, что если кого-нибудь любишь, то это непременно будет взаимно.
Оказалось, что нет. Что на двуногих это правило не распространяется.
Они уже ждали: трехцветная гладкая красотка, уверенная в себе глава семьи, тощая дымчатая со странно длинным хвостом – сестра или компаньонка, еще не сформировавшиеся подростки-близнецы, обычного дворово-кошачьего цвета, и появившийся вчера рыжик, крупный зеленоглазый кот со всеми задатками пушистого сибиряка.
Лана видела, что они узнали ее, зашевелились, заговорили, выясняя отношения. Кошачья стая готовилась к ужину. А ужин – это Лана, и они ей рады.
Ну и пусть.
Она погладила вьющихся вокруг ног, ревниво отталкивающих друг друга кошек, ответила на их приветственные мяуканья и открыла долгожданный пакет. Расставила несколько пластмассовых мисочек и разлила по ним принесенное молоко, отставив подальше ту, что предназначалась для рыжего. Он новичок, компания пока приглядывается к нему, трехцветная глава семьи даже шипит иногда, пусть поест в сторонке.
Его бы отмыть и откормить и вывезти туда, где не так жарко, он бы распушился, похорошел, стал важным и вальяжным, и кошечки шипели бы на него исключительно из кокетства. Кот сделал шаг к миске и бросил на Лану неуверенный зеленый взгляд: как думаешь, не тронут? можно есть? ты мне поможешь, если что?
Конечно, тоже переместившись, подтвердила она, ешь, котик, не бойся.
Она и кошки всегда понимали друг друга. Может, ей вообще следовало родиться кошкой, тогда все было бы проще. Жила бы среди себе подобных, а с людьми можно, в конце концов, и не общаться.
Гуляла бы сама по себе… да ты и так теперь совершенно сама по себе. Думала, что нашла хозяина, а оказалось…
«Слушай, в тебе есть какая-то… кошачесть! Из-за зеленых глаз, наверно!» – говорил Стас, которому, как выяснилось, не нужна никакая кошка.
Вернее, не нужна она, Лана. Со всей ее кошачестью и зелеными глазами.
Она присела на стоящую под сосной скамейку и подняла лицо, словно подставляя его вечернему солнцу и легкому ароматному ветерку. Если опустить – сразу потекут слезы.
А кошки, между прочим, не плачут.
Темно-зеленые пушистые лапы сосны каждой иголочкой выделялись на уже порозовевшем небе… как здесь все-таки красиво! И воздух… это же не воздух даже, это какой-то специально приготовленный аромат, им невозможно просто дышать, потому что хочется нюхать и наслаждаться. В Подмосковье так никогда не пахнет, даже в лесу, это запах юга, в нем каким-то верховным парфюмером смешаны море, и цветы, и засыхающие от зноя травы, и само солнце, которое здесь тоже имеет запах, и оливковые рощи, и апельсиновые деревья у античных развалин, и что-то еще, чего никогда не бывает у нас в средней полосе.
Может быть, поэтому нас, бледнолицых, так и тянет сюда – к этому древнему морю, к этой колыбели человечества, к оплетенным виноградом белым стенам под черепичными крышами, к жаре, на которую мы полупритворно жалуемся и от которой с облегчением убегаем наконец в искусственную прохладу аэропорта, и оттуда – домой, домой, в Москву, в Москву… чтобы через неделю начать строить планы на следующий отпуск.
«Вы летом куда?» – «Как куда? В Турцию, конечно! Мы уже привыкли… мы каждый год!» – «Конечно, и недорого, и пляжи там… красота!» – «Мы вокруг Антальи, по-моему, везде побывали!» – «Нет, там жара невыносимая, мы теперь в Кушадасы ездим…» – «Ой, а моя подруга там дачу сняла, она с детьми, ей в отеле не нравится, и потом так дешевле и сам себе хозяин!» – «Ой, да что вы? Мы бы тоже сняли…»
Так все это когда-то начиналось, а теперь сестра Ланы каждое лето приезжала сюда – в дачный поселок, построенный среди соснового леса на склоне горы, откуда открывается такой вид на небольшой залив, что каждый новобранец ахает и хватается за фотоаппарат.
