Штормовое небо все чаще озарялось вспышками молний. Раскаты грома звучали яростней с каждым часом. Соленый морской ветер срывал с деревьев листья, носил их, кружил, бросал в лица прохожим. Погода была на редкость дурная. К тому же вечерело.
На улице не было ни души. Небольшие кирпичные домики стояли так близко друг к другу, что казалось, будто они стараются согреться в этот ненастный день, переждать вместе неожиданно нахлынувший на город гнев природы.
И в это ненастье, больше похожее на предзнаменование конца света, среди жмущихся друг к другу домов, точно тени, рыскали двое служителей порядка. Они были насквозь мокрые и, несмотря на то, что было лето, сильно замерзли.
Дождь все не стихал и тот, что постарше, высокий человек с легкой бородкой-эспаньолкой и сединой, поспешил окликнуть своего напарника. Молодой человек обернулся, явно недовольный, но все-таки поумерив свой гнев, согласился идти назад.
– Так мы никогда не найдем его! – воскликнул молодой полицейский.
Он был светловолосым юношей, крепким и высоким, из таких, как правило, получаются великолепные университетские спортсмены. Однако, как и у всякого юноши, у него был особенный порок, присущий только молодым – повышенное чувство справедливости, порою затмевающее рассудок. Вот и в этот раз, если бы не его наставник и коллега, он бы все бегал под дождем, а не сидел в офисе.
– Мы не найдем его, коли будем болеть, а Жорж Бессоне – опасный, очень опасный преступник, и если мы уж вышли на его след, то, будь любезен, включить сначала голову. Ни одна собака не найдет его под таким ливнем, а ты и подавно!
Молодость, однако, не внимала голосу разума и потому, фыркнув, юноша отвернулся, явно несогласный с мнением оппонента.
Дорога обратно в участок заняла совсем мало времени. Это было низкое здание из красного кирпича, окна были небольшими и на первом этаже сплошь стояли черные уродливые решетки. Свет горел лишь в паре окошек, остальные полицейские уже давно сидели дома у каминов, пили, ели и веселились. Думается, что все они временами думали о своих двух коллегах, которым не сиделось на месте и горько усмехались над ними, размышляя, согласились бы они оказаться на месте Макса Миллера и Энтони Корса, пусть даже и за двойное жалование.
За окном по-прежнему лило как из ведра и двум уставшим и продрогшим законникам ничего не оставалось, кроме как сидеть здесь за чашечкой кофе и болтать о своем. Время шло удивительно медленно.
– Макс, хватит тебе в окно глядеть, не увидишь ты его! – снова начал капитан, но юноша, лишь окинув взглядом своего учителя, снова уставился в окно.
– Я чую, что он где-то рядом, что мы прямо в затылок ему дышим. Вот смотрю вниз и кажется, будто сейчас он пробежит, проскочит мимо наших дверей, точно лис. Он любит дразнить судьбу. Может, это его выдаст.
– Я тоже был когда-то таким же неутомимым, решительным, но время – лучший учитель. По молодости я много тратил времени на беготню, но настоящий охотник ставит силки, а не бегает за зайцами.
Эта мудрая мысль пусть и отпечаталась в молодом мозгу, но сердце не могло смириться с опытом прожитых лет. К тому же, как не хотелось этого признавать капитану, но Макс Миллер – славный парень, который сделал большую часть их работы только и делая, что бегая из ведомства в ведомство, от свидетеля к свидетелю, точно охотничий пес. Он брал след там, где его учитель и не думал искать и сладка была для него скупая похвала мастера сыска.
Так и в этот раз. Целый час юный Миллер всматривался в окно и скулы его нервно подрагивали от возбуждения, предвкушая поимку вора и убийцы. И вот его терпение было вознаграждено. Широкие окна офиса выходили прямо на парк, вернее, фруктовый сад с дорожками. Из-за непогоды широкие двери сада были закрыты на тяжелый замок, а смотритель давно ушел к себе в будку смотреть вечерние новости. И вроде бы нельзя было ни к чему придраться, однако же какая-то назойливая муха жужжала в мозгу юноши, заставляя его ломать глаза, всматриваясь в темноту.
– Что же не так… – проговорил он вслух, даже не заметив этого.
– Что? – спросил его Корс, удивленно уставившись на юношу.
По мнению инспектора, тот явно перетрудился, раз стал разговаривать с окном. Или, что еще хуже, с самим собой.
– Что-то не так, но не могу понять, что, – повторил он, глядя в пустоту за окном.
– Тогда посмотри, что должно быть так.
Эта удивительна по своей простоте мысль выдернула Миллера из забвения и тот обернулся. Его всегда интересовали необычные советы его учителя. Оттого, наверное, он и прицепился к несчастному Корсу, словно рыба-прилипала, игнорируя все попытки капитана сбросить с себя груз ответственности за обучение такого сорванца. Энтони Корс не был грубым, как остальные, его шутки с пятницы на субботу не были непристойными, а его манера одеваться всегда выдавала в нем изысканность, совсем не присущую их ремеслу. Это покорило сердце юноши и закрепило в нем твердую уверенность, что когда-нибудь и он обзаведется очаровательной бородкой и легкой сединой на висках, а в услужении у него будет бегать такой же проворный и легкий на подъем мальчишка, готовый на все, ради справедливости. Прямо как он!
Немного отвлекшись на размышления, Миллер снова припал к окну, рассматривая сад. Если он не может найти что-то неправильное в этом пейзаже, значит стоить начать с того, что правильно.
– Так, посмотрим, что же прячется за этим окном! – прошептал Макс, но достаточно громко, чтобы наставник услышал и вдохнул. Мальчишка был неисправим.
– И что же ты видишь?
– Ну… – начал он, – я вижу ворота. Они на замке.
– Молодец, а почему они на замке?
– Потому что сейчас вечер и парк закрыт, а еще плохая погода. Я вижу кусты, они слишком низкие, чтобы спрятаться, вижу лавочки.
– Угу.
– Еще я вижу деревья.
– И вдалеке виднеется будка смотрителя, – подсказал Корс с явной усмешкой.
– Нет.
Это короткое слово сначала не возымело никакого эффекта. Капитан все листал отчеты и уже было потянулся за кружкой, когда рука его замерла.
– Почему ты не видишь будку? – спросил он юношу.
– Уже поздно, погода плохая, за стеной дождя ничего не видно, – беспечно ответил он.
Но Энтони уже встал, на ходу поправляя форму и, припав лицом к стеклу, недобро прищурился. Это выражение лица было довольно красноречивым и Миллер сразу догадался, что они попали в цель, но пока не понял, что же именно было не так.
– Разве мы должны видеть будку? – спросил он со всей своей простотой.
– Из нашего участка она хорошо видна.
– Но не в темноте же!
– А кто сказал, что должно быть темно?
