Деревья в розовых и красных,
Горящих осенью цветах,
Укрыты в тёплых, безопасных,
Манящих путников садах.
И облепихи сочной краской
Встречает нас Пелопоннес,
И синих гор далекой лаской,
Где небосвод в дыму исчез.
А солнце белое хлопочет,
Раскрасить в мятные цвета
С желтинкой край знакомый хочет,
Чтоб в нем царила красота.
Парнаса горные зубцы
Вонзились в небо как резцы.
На землю наползала тень,
Привычный мир гася, как день.
Два стража рядом пламенеют,
От жертв их духом пряным веет.
Страна Аида и Нергала,
Известно о тебе так мало.
Она манит, зовет, пугает,
Войти – отваги не хватает.
И отказаться нету силы
Для тех, кому так тайны милы.
О, кто я? Жертва или жрица?
Давно умершая царица?
Хочу ль познать печаль утраты,
В том месте, где цветут гранаты,
А кипарисы гордым строем
Справляют тризну по героям?
Священный почерк предсказанья —
Пифона смрадное дыханье.
Здесь пифия с сивиллой рядом
Пронзают всех змеиным взглядом.
Треножный жертвенник клубится
И горькой пеной серебрится.
А облепиха ржавой кровью
Ведёт борьбу на смерть с любовью.
Зовёт нас ворон Аполлона
В сады, где правит Персефона.
Дельфийским братьям нету мочи
Ответить, кто ж исчадье ночи.
Дионис с Аполлоном вместе
Восходят к пифии-невесте.
Каштанов лопасти резные
В осенний полдень как хмельные.
Так тут размыты все понятья,
Под звон чужого восприятья.
Белеет небо голубое
Рыжеют ржавые кусты,
Элладу вижу я другою
В пылу осенней красоты.
Афинский пригород сереет,
Он над дорогою навис,
А рядом томно бронзовеет
Желто-зелёный кипарис.
И горы изумрудной гранью
Уперлись прямо в небеса,
Чтоб поддержать их мощной дланью,
А море близко. Полчаса.
Опять пришла я в мир печальный,
Где лес вокруг стоит хрустальный.
Здесь всюду свет и вдохновенье
И жизни нежное круженье.
Страна живых отсюда дальше,
И нет ни пафоса, и ни фальши.
Надежда здесь во мне проснулась,
Что я в судьбе не обманулась.
Среди хрустящих шишек елки
Роняют ржавые иголки,
И души-бабочки летают,
Вдруг прикоснутся и растают.
Здесь кровь из маков, побурела
И в желтый астроцвет созрела,
Чтоб напитать те души силой
И разлучить на час с могилой.
А Одиссей, нуждой гонимый
И ветром всех морей хранимый,
Все ищет воды Ахерона,
Чтобы достичь Аида трона.
Ахируссийское болото,
Что смыло все мои заботы,
Ты озером когда-то было
И тайны вечности хранило.
Слезами высохшими ныне
К царице мертвых и богине
Грядут в молчаньи строгом тени,
Пред ней вставая на колени.
И чувство умиротворенья
Я испытала на мгновенье
И вдруг поверила печально,
Что жизнь ушедших изначальна.
Любимых мы не потеряем,
Коль смерти душу доверяем,
Пройдя по руслу Ахерона
В сады, где правит Персефона.
На камне рдели три граната
А кипарисы шли куда-то,
И день, как сон мой, растворился,
Как будто вовсе не случился.
Горит Додонская долина,
Как однодневная рябина.
Страна Дионы изначальной
Одета осенью печальной.
И кровь кустов цветёт доныне,
Тех, что доверены богине.
А дуб вещает предсказанья
Под листьев медных трепетанья.
Немолчный стон котлов, звенящий,
То – громовержца глас гремящий.
Кругом бледнеют маргаритки,
Как алебастровые свитки.
В постройки римской бастионы
Вселились сирые вороны,
Как будто чёрные голубки
Обжили сих камней обрубки.
Сюда из Некромантиона
Идут по руслу Ахерона,
А воды, мертвые – живые
Питают страсти роковые.
И босоногих селл уроки
Сложились в каменные строки.
Но ныне странная картина:
Почила древняя долина.
Ей снится сон, медовый, вязкий,
Легенд, не знающих развязки.
В Османско-греческой Янине
Мы зрим особую манеру:
Сюда приехав на машине,
Обязан посетить пещеру.
Пещера в городе-вот чудо!
Сообразить не можешь сразу,
В Аида царство и оттуда
Мы шли по гидову приказу.
Попался нам военный крепкий,
Шаг в сторону – расстрела хуже,
Был взгляд его недобро-цепкий,
А стены мокрые все уже.
Вергилий наш без церемоний
Нас вёл всё выше-выше-выше
И окликал без антимоний,
А мы вели себя всё тише.
Нелегким было испытанье —
Взбираться вверх в седой капели,
Своё тяжелое дыханье
Сдержав в подземной колыбели.
Причудливы дары природы,
Наросты льда и блеск металла,
Цветы невиданной породы
Из каменного материала.
Растут анфалы – сталагмиты
На древнем, скользком основаньи,
Грибами виснут сталактиты
В резном воздушном колебаньи.
Зеленой плесени короста
Рисует странные картины,
Расшифровать их так непросто,
Хоть пройден путь до середины.
А сверху виснут осьминоги
С знакомой медною окраской,
Путь преграждают носороги,
Раскрашенные серой краской.
И плачет старая пещера,
Сочится влагой в свете ложном.
Как лилипут у Гулливера,
Здесь чувствуешь себя ничтожным.
Керкера встретила толпою
Одетой в летнем пляжном стиле,
Туристы мечутся гурьбою,
