До пролеска оставалось меньше километра, когда появились синие огни.
Появились на востоке, за спиной Сергея и Кати, поэтому они заметили их не сразу. Катя засекла отсвет в облаках, на миг ей показалось, что это мигалка полицейской машины. И только потом осознание того, насколько бредовой была первая мысль, потонуло в вихре леденящего ужаса. Того самого, который ни с чем не перепутать, потому что именно он был предвестником появления иных...
Беглецы замерли на месте. Стояли, наблюдая, как медленно плывет над полониной гроздь синих огней, выпуская лучи света, скользящие по равнине поисковыми радарами - неспешно, словно понимая, что никуда загнанной дичи теперь не сбежать, игра удалась, и пора подводить ее к логическому завершению. Холодела кровь от наблюдения за чем-то чуждым, потусторонним, враждебным. Лишь когда лучи света, прочесав выделенный квадрат, безмолвно двинулись к хижине час как покойного Зореслава, ступор схлынул.
- Бежим... - прошептал Сергей, до боли сжав руку Кати.
И они побежали. Не разбирая дороги и не оглядываясь назад, не делая передышек и не прерываясь на разговоры. Чувствовали: обернуться - значит обречь себя на мгновенную гибель. Не остановились даже, когда над головами сомкнулись кроны смерек, а поваленные стволы и заросли терна ограничили скорость. Пожар в груди Кати достиг апогея, она задыхалась, не понимая, откуда силы, и молясь всем богам, чтобы новый приступ кашля не поставил крест на шансе скрыться от всевидящего ока иных.
Они не смогли отбежать далеко в лес. Синие огни приблизились. Вблизи они казались практически белыми, ослепительными, настолько яркими, что укрыться от них не представлялось возможным.
- Китти... под сруб! - прохрипел Сергей, толкая ее в бок.
Кате не пришлось повторять дважды. Она едва успела сгруппироваться при падении и залезть под сваленные в ряд над мелким оврагом стволы сосен, как все вокруг залило ослепительным белым светом.
Паника побила все рекорды. Катя оцепенела, не в состоянии пошевелиться от ужаса. Вдобавок к панической атаке пришла невыносимая боль в висках. Но беглянка продолжала лежать без движения, закрыв глаза, хотя это мало помогало: невообразимо яркий свет проникал сквозь веки. Ужас буквально сводил с ума, и девушка с трудом подавила порыв выскочить под радары иных, чтобы прекратить это сумасшествие в один миг...
Огни задержались над срубом, прощупывая, проникая, исследуя. Невообразимо долго. Авдеева перестала дышать. Не замечала ничего - ни холода со дна лощины, влажности, аукнувшейся глухой болью в пояснице, ни потревоженных вторжением мелких насекомых, которые ползали по ее лицу, шее и рукам. Молилась про себя, умоляя высший разум сделать ее невидимой... или хотя бы не поддаться зашкалившему ужасу и не выдать себя.
Когда огни начали отдаляться, завершив сканирование периметра, все еще лежала неподвижно, затаив дыхание, боясь пошевелиться. Холод проникал в позвоночник, гасил пламя в легких, но вместе с тем охлаждал, приближая неизлечимую пневмонию. Даже когда огни исчезли, и на пролесок обрушилась тьма, Катя продолжала лежать, чувствуя, как по щекам катятся горячие слезы - уже не ужаса, а безысходности. Слабость, паника и холод парализовали ее.
Когда Сергей осторожно подполз к ней и накрыл своим телом, Катя продолжала дрожать и плакать. Он гладил ее по волосам, но больше не успокаивал и не рассказывал сказки о скором спасении. Наоборот, был отрешён, сосредоточен, задумчив, как никогда прежде. И это обстоятельство никак не могло добавить Кате оптимизма, но, положа руку на сердце, она была ему благодарна за это.
Сколько времени прошло? Она не знала. Молча выбралась из-под укрытия вслед за Акслером. Так же молча он поцеловал ее в лоб, обняв так крепко, что Катя прикусила язык от боли. Как и прежде, слова были излишни. Наверное, они оба понимали, что ловушка захлопнулась, и эта игра в прятки-догонялки всего лишь отодвигает неизбежное во времени. Может, именно поэтому больше не спешили, шли, не разбирая дороги и не ускоряя шаг.
Спустя непонятно сколько времени начался дождь. Сперва редкий, едва заметный, а затем затяжной, проникающий сквозь зонт сосновых крон. За считанные минуты одежда промокла, а новый приступ кашля накрыл Катю волной знакомой разрывающей боли.
- Я люблю тебя, - прошептал Сергей, прижимая к себе девушку. - Просто всегда об этом помни. Я. Тебя. Люблю!
Порыв ветра подхватил его слова, вознес вверх, к зашумевшим покачивающимся кронам. Природа была готова благословить искреннее признание в любви. Катя непроизвольно улыбнулась такой романтической ассоциации.
- Я тоже тебя люблю, - теряя остатки сил, выдохнула в его губы.
Увы, у иных на них были совсем другие планы, не имеющие с благословением ничего общего.
Глава 30. За горизонтом лишь начало...
Дождь. Тяжелые капли, намочившие волосы и одежду менее чем за четверть часа. Холод, окутавший каждую клеточку тела, прорывающийся ознобом, похожим на судороги. Шаги Сергея, от которых боль разливалась по венам и капиллярам обмораживающим азотом, накрывала пылающие легкие. Иногда это заканчивалось приступом кашля, который несколько часов назад напугал бы Катю... но сейчас ей было все равно.
Силы таяли. И теперь не только физические. После крушительного фиаско, обманутых надежд и демонстрации силы иных пришло понимание того, что оптимизм и отвага были иллюзией, безумием, отчаянием. И Катя, и Сергей прекрасно понимали, что им не выбраться из этой передряги живыми. Ни вдвоем, ни по отдельности.
Как и прежде, слова были излишни. Не говорили, словно боялись лишить друг друга толики хрупкой надежды непонятно на какое чудо. Катя из последних сил цеплялась ослабевшими пальцами в мокрую льняную вышиванку Акслера, продев руки в широкие рукава его жилета, боролась со сном, чтобы не упасть. После получасового скитания он сам, не слушая возражений, посадил ее себе на спину.
Катя лишь кривилась от боли и озноба в такт его шагам. Смерть кружила рядом. Девушка не знала, как быстро умирают от воспаления легких. Возможно, это будет очень долго, мучительно, а может, во сне. Милосердно.
Неестественная тишина царила вокруг. Лишь шум дождя и гулкий звук крупных капель, срывающихся с деревьев, нарушал эту гнетущую пустоту. Появление синих огней заставило замолчать все живое. Кате хотелось верить, что лесные обитатели просто попрятались, а не истреблены ужасающими лучами.
Они все шли. Вернее, шел Сергей со своей ношей на спине. То, что они изначально приняли за пролесок, оказался началом лесной зоны, протянувшейся на десятки километров. По сути, не имело значения, куда именно двигаться - обратно на полонину или в дебри. Глупо надеяться на побег. От всевидящего ока иных им не укрыться, просто оттягивают время.
