Сейчас же её боль носила совсем иной характер. Не было битвы за свою честь и полученных в поединке ранений. Нет. Лучезарная закрыла глаза, чувствуя, как внутри нее разливается опустошение и отчаяние.
Зря она это сделала. Лицо Аларикса, искаженное гримасой ярости и блеском превосходства в глазах, всплыло в памяти, выбив озноб по спине.
«Я покажу тебе, как на моей земле поступают с непокорными пленницами! - сообщил он на закате того самого круговорота, когда все маски слетели, а невысказанные слова прозвучали. - Мне жаль, но смерть сочла тебя довольно сильной противницей, Латимея!»
Она не сдалась Алариксу. Не упала к его ногам, даже когда силы начали стремительно гаснуть. Потеряла счет масляным каплям их жаркого противостояния. И победила в нём... правда, ее победа была довольно условной.
Лучезарная закусила губу, ожидая, пока утихнет боль в израненной спине. Оглушительная, жгучая, сводящая с ума. Даже боль от ран не могла сравнится с этой.
...- Прикуйте её к перекладине в зале испытаний и смочите кнут в настое жгучего перца. Наша гостья проявляет непочтение, продолжая вести себя в гостеприимном дворце дерзко и неуважительно!- изрек Аларикс, отчаявшись получить желаемое методом уговоров и обещаний.
Бесстрашная Латима мало чего боялась. Но именно в тот момент, когда в тронную залу императора Фланигуса ворвались стражи и схватили её за руки, девушка обомлела от ужаса. Того самого, что прежде не знал пути к ее рассудку. Даже перед лицом смерти, когда одна выходила против десятка вооруженных воинов на поле сечи, ее сердце грели отвага и жажда крови, а уж никак не страх. Что с ней сталось под иссушающим солнцем Спаркалии, в жарких объятиях Аларикса? Почему чувства к этому мужчине превратили её в ту, кем она никогда не являлась - в слабую и беззащитную женщину? Даруя любовь, Криспида отняла её лихую отвагу и смелость. Могла ли знать богиня любви, к чему приведет её самоуправство на этой дикой земле, и как сильно отравят стрелы сердце мужчины, никогда не знавшего отказа?
Одному Анталу известно, как сохранила самообладание Латима. Как гордо вскинула голову, не обращая внимания на боль в вывернутых руках и ритм зашивающегося от страха и протеста сердца. Смотрела в холодные глаза Аларикса, вложив в свой взгляд как можно больше презрения, отчего-то уверенная в том, что страх не прорвался дальше сознания и не стал для жестокого пленителя очевидным.
- Падай ниц перед императором, - глухо проговорил деспот.
Латима рассмеялась ему в лицо. Аларикс мог обмануть кого угодно: своих стражей, прислугу, сам себя, но только не её. Внутри этого сильного и беспощадного мужчины, с которым её насмешкой Лакедона соединили острые стрелы богини любви, сейчас сражались две стороны. Побеждала Тьма. Это была знакомая обоим стихия.
Император колебался. Точно так же, как она сама внутри дрожала от тревоги, его разрывали горькие сомнения в правильности происходящего. Но нежелание терять то, чем никогда не сможешь обладать, пересилило, при этом приняв фатальную форму.
Латима плюнула ему под ноги. Стражи на тот момент успели оттащить девушку в центр залы, и её плевок не достиг цели. Ничего, зато в полной мере продемонстрировал истинное отношение гордой амазонки к сыну Фланигуса. Презрение. Ненависть. Лишенная оружия, обмирающая от ужаса, атлантка все равно доказала ему, что всегда будет выше. Что бы с ней ни сделали.
- Я научу тебя подчиняться словам мужчины, атлантская сука, - сжав кулаки, прошипел Фланигус.- К рассвету ты взвоешь, умоляя меня о пощаде, но будет поздно. Я уничтожу в тебе ту, кем ты переступила порог моей империи.
- Ты обещаешь сделать то, чего сам не желаешь, Аларикс, - насмешливо парировала Лучезарная, хотя от его слов все внутри скрутилось тугой спиралью усилившегося ужаса. Тем не менее, предательская дрожь прокатилась по ее телу. И Фланинус уловил этот неподконтрольный телу страх своей пленницы даже на таком расстоянии.
- Страх? Мне это нравится. Даже в подобном состоянии ты не утратила дара воспламенять мою кровь. Но отныне моя страсть будет для тебя вовсе не подарком.
- Страх в твоем сердце, трусливый шакал. Страх быть высмеянным своими подданными за то, что тебя отвергли после того, как ты всем объявил о своей победе над чувствами посланницы Атланты!
Аларикс поднялся и сделал шаг к дерзкой атлантке. Хватка грубых лап стражей на руках Латимы стала ощутимой, смяла мышцы, причиняя боль.
- Отведите её руки в стороны, - велел мужчина.
Латима ощутила жар его тела так близко, что ужас на мгновение отступил под накрывающей волной чувственного волнения. Даже сейчас, приговорённая его приказом к жестоким пыткам, девушка не перестала желать этого мужчину. Тело помнило прикосновения его сильных рук, жаркие поцелуи, неистовое безумие, которое сейчас разрушало их обоих.
Аларикс криво улыбнулся, не сводя взгляда с застывшего в надменной маске лица Лучезарной и, размахнувшись, с силой ударил девушку по щеке.
В тот момент Латима не почувствовала боли и соленого привкуса крови на языке. Не была к этому готова? Или до последнего надеялась, что здравый смысл Аларикса пересилит, и никто не станет подвергать ее пыткам, дабы сломить гордый дух дочери Атланты? Увы. То, что сейчас происходило, и было здравым смыслом мужчины, привыкшего получать желаемое силой. Любыми проявлениями этой самой силы.
Физическую боль вытеснила иная. Одним этим жестом спаркалиец продемонстрировал всю необъятную глубину своей жестокости. И само зарождение чувств, похожее на красивую сказку, не помешало ему сейчас бить свою избранницу по лицу, словно безродную рабыню. Разве могло быть иначе? Латима понимала, что ходит по краю пропасти с таким мужчиной. Но если Криспида выбирает тебя мишенью для своих стрел, разум уходит долиной забвения.
- Я найду твоему дерзкому языку иное применение, уже совсем скоро, - от удара все ещё звенело в ушах, и слова Фланигуса казались иллюзией, как часто в забытье после тяжелых ранений.
Но в этот раз все это не было иллюзией. Нельзя открыть глаза в собственных покоях дворца матриарх и улыбнуться, благодаря Антала за то, что всё позади.
В этот раз Лучезарная осталась одна. На чужой земле, где боги её родной империи не имели ни малейшей власти. Где за своеволие Криспиды, пронзившей не те сердца, её дочь расплатится ценой собственной свободы, а может даже и жизни.
Оттого, что Латима прекрасно понимала, что же с Алариксом происходит, легче ей не становилось. Возможно, он сотни раз пожалеет о своём решении с первыми лучами солнца, но для неё это уже не будет иметь никакого значения.
- Уберите эту дерзкую суку с моих глаз долой, - севшим голосом велел Фланигус, резко разворачиваясь.
