С благодарностью моим друзьям – Ирине, Ольге и Александре.
Как вы считаете, открывать дверь ногой – очень дурно?
Наверно, боевику из спецотдела такое простительно. Им, мускулистым здоровякам, вообще без разницы, чем толкнуть массивную дверь в Управление – носком форменного ботинка, плечом или лбом. Лбом даже предпочтительнее. За ручку взять – это же надо наклоняться, пытаться зацепить её своей лапищей. А мне наоборот – до ручки дотягиваться приходится! И висеть всем тщедушным тельцем, стараясь сдвинуть демонову махину с места…
Ой, что это я! Не с того начинаю.
Светлого дня, как принято говорить в Кери́зе! Позвольте представиться: Áни Рэ́йстен, маг-природник третьего уровня, старший сотрудник отдела по борьбе с искусственными аномалиями. Да, у меня всего лишь третий уровень! Не всем же, подобно господину Шэ́нону, щеголять золотыми жетонами магов высшего ранга! Но я не расстраиваюсь. Нас, природников, по пальцам одной руки пересчитать можно: в Лу́ре я, в Хо́риге моя мама, в Зáкре мамина учительница, и в Áури ещё двое. Так что шкафообразным верзилам, нагло задирающим нос, – мол, мы боевики, ого-го! – я обычно предлагаю вырастить хотя бы сорняк. Не получается? То-то! А пульсарами швыряться особого ума не требуется.
По-хорошему, для нас, природников, нужно отдельную классификацию изобрести, по которой я, возможно, тоже окажусь магом высшего уровня. Как сравнивать способности магов, использующих мёртвую материю, с теми, кто воздействует исключительно на живую? Универсал или стихийник для переправы через реку создаст мост из металла или камня, природник тот же мост вырастит из семечка. И результат, и затраченное время будут одинаковые. Только почему-то именно нас презрительно обзывают «садовниками» некоторые, не особо обременённые умом индивидуумы!
Опять меня не туда понесло. Попробую в третий раз.
Служу я в Управлении Магического Контроля (в обиходе «УМКа»). Государственная служба в Керизе почётна и высокооплачиваема, конкурс на каждое место огромный. Но я, как уже упоминала, природник, чудо-чудное, диво-дивное. Настолько редкое, что меня приняли сразу после университета с распростёртыми объятиями. Все существующие природные маги действительно занимаются растениями, в этом нам равных нет. Однако я после окончания школы пошла не на биологический факультет, а на следовательское дело, о чём ни секунды не жалею.
Лур – крупнейший город Кериза, раза в три больше столицы, и УМКа загружена работой сверх всякой меры. Ничего удивительного: Аури всего пятый десяток, а Луру не одна тысяча веков. Говорят, Совет Магов очень не хотел переезжать из обустроенной резиденции в Закре на новое место, но архимаг у нас парень жёсткий, решил – сделал. Молодой совсем – сотни лет нет, это даже для рядового мага не возраст, а для высшего и вовсе крайняя юность. Мне, кстати, семьдесят три года, так что, если вас смущает мой детский вид, я уже взрослая! И опытная – два месяца назад исполнилось сорок лет с того дня, как я поступила на службу в Управление. Конечно, до господина Шэнона, который работает в УМКе второй век, мне далеко. Однако Лáйли из архивного отдела разведала, что нашему суровому начальнику на самом деле всего сто сорок четыре года, так что нечего передо мной изображать умудрённого старца!
Тем не менее, как ни вызовет меня Шэнон – неизменно губы тонкие сжимает и принципиально в сторону смотрит. Ледышка несчастная, жердина двухсо́ненная! Спина такая прямая, будто под заклинание Заморозки попал, а снять недосуг. Морда каменная, взгляд свысока – чисто гáргул степной, разве что не плюётся! Подозреваю, это оттого, что я ему в пупок дышу. Не вышла ростом, увы… Сто пятьдесят два со́на – с каблуками сто шестьдесят будет. И внешность у меня – словно я с уроков в средней школе сбежала. Когда я только переехала в Лур, меня на улице останавливали бабульки, с виду – ровесницы города: чего это ты, девочка, занятия прогуливаешь?! Обидно… Пришлось жетон сотрудника Управления поверх одежды вешать. Потом уже начали узнавать, недоразумений поубавилось. Но рядом с Кáйлом Шэноном выгляжу я, мягко говоря, той самой школьницей.
Имя-то какое противное – «Ка-айл»! И всё в Шэноне отвратительное – и внешность, и безупречные манеры, а особенно то, что все женщины в УМКе в него влюблены до беспамятства! Не понимаю, что они в нём нашли, но смотреть тошно, как они вокруг увиваются! «Господин Шэнон, не уделите ли вы мне пять минут». «Господин Шэнон, позвольте предложить вам чашечку гро́фа». «Господин Шэнон, не подскажете ли вы, как лучше поступить в данном случае». А он ледяным тоном отнекивается – времени нет, занят, гроф не пью, с вопросами обращайтесь к своему непосредственному начальнику. Мимо наших красоток ходит, будто вместо них квáги болотные, – в упор не замечает, как они для него одеваются, или, точнее, раздеваются. Из платьев выпрыгнуть готовы, лишь бы он внимание обратил!
Лучше бы он меня так не замечал! Но нет, мой отдел начальник Управления курирует лично, каждый день требует подробного доклада! Звонками замучил, в выходной может на службу выдернуть, отпуск уже третий раз переносит! Где в этом мире справедливость, спрашивается? Лайли готова полжизни отдать – а жизнь у нас длинная, пятьсот лет как минимум! – чтобы её дражайший «Ка-айл» (с придыханием, трепетно) к ним в архив почаще заглядывал. А я бы с огромным удовольствием то же самое пообещала, если бы взамен век его не видать!
Вот и сегодня. Дописываю последний отчёт и с чувством выполненного долга покидаю Управление. По пути домой забегаю в кондитерскую господина Шлáуса, покупаю пару вкуснейших слоёных трубочек со сливками и предвкушаю, как побалую себя. Размечталась! Браслет связи разражается длинной трелью, и я уже понимаю: ни тебе, Ани, спокойного вечера, ни пирожных, ни удовольствия. Так настойчиво звонить может только «Ка-айл», остальные не трезвонят долго – всем известно, что слух у природников невероятно тонкий, человеческое дыхание за десять со́неннов различаем.
– Госпожа Рэйстен, вас не затруднит зайти в мой кабинет?
И что я ему ответить должна? Что рабочий день окончен? Или что у меня в руке упакованные пирожные – наисвежайшие! – и последнее, чего я желаю, – это лицезреть его бледную рожу? Если бы не неизменная вежливость Шэнона, клянусь, так бы и поступила! Но послать к демонам, когда начальник просит, а не требует, неприлично, что ли.
– Буду через десять минут.
Кондитер, господин Шлаус, милейший благообразный старичок, без лишних слов принимает из моих рук только что любовно перевязанную им ленточкой картонную коробку с пирожными и возвращает её в морозильный шкаф.
– Не переживай, Ани! На обратном пути заберёшь.
