Наполненный пятерками аттестат за восемь классов мне выдали сразу же после ответа на последний вопрос экзаменационной комиссии, потому что никто другого результата и не ждал, вот и оформили корочку заранее. Тут же написал заявление на девятый класс, Виталина на правах гувернантки написала тоже, и мы отправились к маме – хвастаться и надолго прощаться. Надолго – это минимум на неделю, пора за совхоз браться полноценно, а не наездами. В Москве мне делать все равно нечего – вчера «добил» аналитический доклад по акциям – указал какие конторы будут расти невзирая ни на что, а какие лучше не трогать. Оформят на нелегала, надо полагать, и совсем скоро на землях Америки набухнет очередной удачливый сукин сын-миллионер. Выдали под это дело сто тысяч долларов из «моих», в порядке эксперимента. Умеет ли КГБ отмывать деньги? Нелепый вопрос – КГБ умеет всё.
– И чтобы звонил каждый день! – сидя рядом со мной на больничной кровати и время от времени целуя в щеку – до макушки уже не дотягивается – выдавала родительские наказы мама.
– Обязательно! – и не подумал я отказаться.
– И за Толей присмотри – он хоть и кандидат наук, и обстрелянный, и Павел Анатольевич его на какой-то полигон учиться отправлял, но еще молодой, вдруг дел натворит.
– К нему девки под кабинет ходят, песни неприличные петь, – радостно настучал я на отчима.
Он не при чем, понятное дело – просто веселятся селянки.
– Про девок я с ним сама поговорю, – многозначительно пообещала мама и грустно вздохнула. – Да даже смысла нет – он меня очень любит, Сережка. Меня и в бумажках копаться, – вполне счастливо улыбнулась.
– Все так, – чмокнул маму в щеку. – Пойдем мы, а то стемнеет и буран через пару часов начнется. Первые съемки с утра начинаются, нехорошо товарищей подводить.
– Беги, сыночек, – чмокнула в ответ родительница. – Молодец, что отличником восемь классов закончил. Десятый чтоб не хуже! – строго посмотрела мне в глаза.
– Обязательно! – пообещал я.
Покинули палату, погрузились в «Запорожец» – подогнали к школе, около которой Никита Сергеевич нас и покинул с обещанием «когда-нибудь в твое баронство приедет ревизор». Нагнетает, так сказать, но мне все равно – у нас все предельно честно и прозрачно.
Забежав домой, снесли вниз заранее собранные вещи и отвезли Таню к Судоплатовым-старшим. Может и одна пожить – не маленькая, но одной ей скучно, а там бабушка и Алёнка есть. Попрощался с псевдосестрой обнимашками и поцелуями в щечку, взял с нее слово заглянуть в наш совхоз на выходных, и мы с Виталиной отправились заселяться в командировочное жилище.
Вытащив из бардачка папочку, девушка выдала ее мне и пояснила:
– Пока ты экзаменовался привезли.
– «Секретно. Судоплатов», – озвучил я название и прокомментировал. – Тоже симулякр – написано от руки и ни одной печати. Разве это «секретность»?
– Я, например, не заглядывала, – пожала плечами Виталина. – Бывают такие проверки – печатей нет, а едва заметная пломба есть.
– Ох уж эти спецслужбы, – вздохнул я и развязал тесемки с некоторым внутренним трепетом – вдруг там важное и интересное задание?
Увы, содержимое папки оказалось гораздо печальнее. Хорошо, что на первом листе явно дописанная после основного текста приписка с разрешением поделиться вводными с Виталиной.
– Я считал, что у Судоплатовых все в семье такой же кремень, как деда Паша и бабушка Эмма. Папа Толя тоже кремень, но, так сказать, интеллигентного типа, – начал я издалека.
– Допустим, – с любопытством в глазах кивнула Вилка.
– Но, как уж это в нашем несовершенном мире и принято, «подача» прилетела откуда не ждали – мой дражайший дядя Андрей, любимый братец папы Толи и сын генерала с чего-то возомнил себя бравым офицером Лейб-гвардии и с головой окунулся в злачное столичное общество, начав играть в преферанс.
Виталина захихикала.
– И ладно бы просто играть, но играет-то он на деньги. И это было бы ладно, но он же проигрывает! Тут тоже есть окно для оправдания, – продолжил урок ментальной гимнастики для веселящейся девушки. – Проигрывал бы свои – вопросов нет, сам себе злобный Буратино. Но он после «своих» проиграл тёти Варины, сиречь – семейные накопления. После этого проиграл автомобиль марки «Москвич-402». Подарок от папеньки-генерала, что приравнивается к породистой лошадке. Каков гвардеец, а?
– Уволили? – спросила Вилка.
– Лично дед Паша без всякой жалости полное служебное влепил и совершено правильно – подтвердил я. – А еще тетя Варя такой личностной трансформации не выдержала и уехала от мужа к маме в деревню.
– И уже не вернется, – проявила Виталина дар предвидения.
– Почему? – не понял я.
– Потому что Эмма Карловна ей не простит, – пояснила она. – У нее же характер сам знаешь, и от остальных требует того же. Особенно – от невесток. Наташа хорошо справляется, да Анатолий и сам молодец – не пьет, работящий. Внуков, опять же, целая куча будет. А Варвара в ее глазах мужа запустила, не доглядела. А теперь еще и ушла, как крыса с тонущего корабля.
– Жесть, – посочувствовал я бывшей родственнице. – Как бы там ни было, душенька моя, многоуважаемый дедушка в чине генерала решил, что сослать падшего сына в наше уютное семейное баронство на перевоспитание – хорошая идея. Нас привычно не спрашивают, остается смириться и чисто по-семейному пристроить дядю Андрея на должность руководителя пейнтбольного кружка с окладом в один МРОТ – ныне он составляет восемьдесят пять рублей.
Озвучил цифру и приуныл – жалко народ, вот бы всем минимум по двести. Фигня, рано или поздно достигнется и такое.
– Отличное прибавление к сыночку Леонида Андреевича – помнишь? – спросил Виталину.
– Наш куратор из ГДР, который получил инфаркт, а сын – троечник и малолетний алкаш? – она помнила.
– И еще Андрей из подтанцовки, который в поезде коленку сломал из ГДР завтра прибывает, он нынче хромоногий, так что придется коротать остаток жизни в совхозном ДК, – вздохнул я.
Ходить скоро сможет нормально, и даже бегать будет, но танцевать полный рабочий день, увы, не получится уже никогда.
– Пофигу, квартира есть, зарплата почти три сотни тоже есть, – успокоил сам себя. – Да три четверти страны хуже живет! Будет творчески спиваться – уволю без жалости, здоровый мужик все-таки, надо удары судьбы уметь держать. Я же держу, – развел руками.
– Держи, – с теплой улыбкой одобрила девушка.
– Если опыт с исправлением сына Леонида Андреевича пройдет успешно, с сентября открою школу-интернат для трудных подростков. Не «малолетку», боже упаси, – вспомнил все, чего начитался о таких заведениях, содрогнулся. – Уголовников мне не надо, а вот троечники-алкаши-прогульщики – в самый раз! Нравится Макаренко, – поделился с Вилкой единственной мотивацией так сделать.
