– Не хочу! Не хочу слушать эту кукушку, – кричу я и со всей силы бью по ножке стула.
– Противная птица! Противный стол! Противный стул! И зачем меня только сюда привезли? Мои друзья там, а я тут. Мне даже мяч погонять не с кем. Я тут один…
Слёзы льются сами как из ведра.
– Саша, ты чего расстроился? – спрашивает бабушка.
Она появляется в комнате беззвучно. Или звучно, шурша старыми тапками. Не заметил, пока плакал.
– Я хочу домой! Не хочу здесь жить! – кричу и вытираю слёзы ладонью.
– Это только на каникулы. В квартире сделают ремонт, и родители заберут тебя в город, – говорит бабушка и подходит ко мне. От неё всегда так сладко пахнет. Как в булочной. Руки у неё интересные – шершавые, но тёплые.
Бабуля обнимает меня. Трогает пружинки на моей голове. Так мама называет непослушные кудряшки. Тяжело удержаться, но не сдаюсь:
– И что я здесь делать буду? У меня даже друзей нет!
– Яблоки собирать, курочек кормить, во дворе бегать, – отвечает баба Наташа. – И тебе уже сказано. После каникул домой поедешь.
Я делаю шаг назад. Наступаю на Муську. Вечно крутится под ногами! Мы одновременно визжим. Оба от обиды.
– Очень интересно! Не буду ничего собирать! Не буду куриц ваших кормить! Ни-че-го-шеньки не буду! Ненавижу деревню! Ненавижу этот дом! Развалина! Драмбдулет! Не хочу здесь, домой хочу!
Вдруг противная кукушка выпрыгивает из игрушечного окна на стене. Вопит громко, как Муська.
– 10 утра. Пора завтракать, – говорит бабушка и идёт к чайнику. Странно как-то идёт. Голову вниз опустила. Тапками так громко шаркает… Обиделась что ли?
– Не буду, – отвечаю я. – Конфеты хочу!
Баба Наташа откладывает спички. Берет на руки Муську. Садится на деревянный стул. Неудобный такой, без спинки. Смотрит на меня в упор. Чего это она? Странная она сегодня. Но пахнет вроде как обычно. Принюхался. Да, как в булочной.
– Саша, дом этот непростой. И яблоки. И стол этот. И даже кукушка на стене, – говорит бабушка.
– И что же в этом драмбдулете такого?
– Наверное, ты хотел сказать драндулет? Изба, Саша. Волшебная изба. А конфеты поищи. Если Сенька их от тебя не спрячет.
Бабуля встаёт и выходит с Муськой из кухни.
– Какой такой Сенька?! Я ему спрячу! Подожди, бабушка! Кто это? Собака что ли? Или кот?
Но она уже ушла. Только тапки слышно. Шур-шур… Шур-шур. Ладно, надо найти «Коровку». Хоть бы была с маком! Или сливочная. И все-таки, а кто такой Сенька?
Главное – не упасть. Раз – нога, два – нога. И кто эти полки придумал?
Что это у нас тут? Пакет! Ну-ка. Шуршит… Твердое… Неровное. Нет, это макароны. И пахнет так, по-старому что ли. Они, наверное, тут сто лет лежат. Попробуем подвинуться сюда. Интересно, если пять «Коровок» съесть, бабушка узнает? А если десять? Тапками громко будет шаркать. Ну, десять-то я не смогу, не осилю. Но вот пять – легко!
Вот она! Ваза. Нашел! Ой! Странно… Что это тут лежит? Шапка что ли меховая? Никогда ее тут не было. И уши у нее какие-то странные. Как настоящие!
– Чмявк… Кхе-кхе!
Это что за звуки? Что происходит?!
– Это у тебя надо спросить, что тут происходит. У-у-у! Как пнул бы тебя вот этой мохнатой лапой!
А-а-а-а-а! Ну, вот свалился! Конфеты!
Вот же, а! Куда меня привезли?! Что это там, на моих конфетах сидит? И что, снова туда карабкаться?
– А ты не беспокойся. Я сам к тебе спущусь. Чмявк.
Что это за чудище? Не голова, а одуванчик какой-то. Похуже, чем мои пружинки даже. Не причесывается он что ли… А меня вот ругают за это. Ха-ха! У него уши-лопоуши. Огромные и тоже лохматые. И не моется, наверное, ты-щ-щу лет, на этой самой, рубашке… Заплатки?
Ну, штаны – ладно, обычные. Почти как у меня, черные. А на ногах что? Ой, да они же тоже волосатые! Так, надо принюхаться. Добрые люди, как бабушка Наташа – сладко пахнут, вкусно. Ну-ка… А он – «Коровкой» с маком!
– Ты кто?!
– Да ты брови-то так не поднимай. Глядишь, убегут, – сказал лохматый. – И изба – не драндулет. Она двигаться не умеет. Это вот у бабки-Ёжки, да-а-а. Прыгает, скачет, песни поёт…
– Что?! Кто ты, я тебя спрашиваю?! Ты что, конфеты мои ел? А ну, отдавай вазочку!
Нет, это не каникулы, это мучение какое-то! Кукушка противная кричит, конфеты мои какой-то мохнатый съел!
– Не мохнатый я. И она очень даже ничего, – указал лопоухий на игрушечную птицу. – А вот ты…! Не отдам конфеты! Чмявк.
Я что, вслух говорил? Быть такого не может. Я же не совсем ку-ку.
– Ты что, мысли читать умеешь?! Отдай «Коровку»!
– Нет.
– Дай!
– Не-а. Чмявк, – лохматый уселся на деревянный пол и выдвинул вперед страшные лапы.
– Верни мне мои конфеты, а не то…
– Нет. Мое слово тут – закон. А ты вон стулья пинаешь, обзываешься, кричишь. Приехал, сирена городская! Разве можно так?!
– Как так?
Сидит, смотрит на меня. Глазенками своими тык-тык. Зыркает. Дедушка что ли… Но если такой злой, почему пахнет сладко?
– Сенька я. Так меня звать. Добрый я. Дом защищаю.
Достал конфету, сидит, жует. Мои! Для меня покупали.
– Ты, Саша, в гости приехал. Ко мне и к бабушке Наташе. К дому. К нам ко всем. А ведешь себя нехорошо. Мы с тобой подружиться не сможем, если ты…
– Ты домовой?!
