– Сашка! Ты такой важный! Прям Король!
– Я король что ль? – он уже был готов лопнуть от смеха, – Разве бывают короли в трусах?!
Сашка слез с высокого стульчика с долькой апельсина в руках. Сладкий сок тек тонкой струйкой по его загорелой руке, он смаковал последний кусочек оранжевого настроения и удалялся все дальше в тень старых скрипучих яблонь. Я сидел за обеденным столом и вырисовывал указательным пальцем разные незатейливые узоры, которые никто кроме меня разгадать не смог бы. Дома, в такую жару, было прохладней всего, особенно в этом уютном уголке нашей просторной кухни. Я мог наблюдать из окна наш сад. Дорожки из гравия напоминали пупырчатую кожу динозавра, мы с Сашкой любили бегать по ней босиком. Динозавр вроде бы никогда не жаловался на такую игру. А мы весело, звонка смеясь, падали в кусты пионов, тем самым раздражая и испытывая терпение нашей бабули. Развалившись среди цветов, мы устремляли взгляд вверх, сквозь сочные листья штрифеля, мы рассматривали узоры из зеленых пятен, с голубыми небесными прожилками и вкраплением желтого света. И вся эта картина завершалась одурманивающим ароматом пионов, который становился немного назойливым, если вдыхать его больше пяти минут. Но обычно нам этого времени вдоволь хватало, особенно, когда бабуля грозила нам пальцем из полуоткрытого окна спальни, пытаясь что-то выкрикнуть: «Ах вы, озорники!! Оставили мои пионы в покое!!» Однако громко сказать это у нее не всегда получалось, так как в спальне уютно закутавшись в льняную простынку, спала наша сестренка. Я представлял, как она лежит на левом боку, ее розовые щечки похожи на два спелых яблочка, она мило посапывает, и от нее пахнет ароматом маминого молока. Я не мог поверить, что тоже был когда-то таким же маленьким, ползал, сбивая все углы, нарочито звал маму, когда что-то не нравилось, и от моей копны волос тоже тянулся тонкий запах молока.
В целом, мы старались слушаться бабулю, иначе нам досталось бы от родителей. Конечно Сашка бывает таким невыносимым, мне так и хочется его ущипнуть! Но никто кроме него так звонко не смеется, прыгая по спине динозавра, от этого мне становится очень весело, и я прыгаю вместе с ним. А когда идет дождь, бабуля на кухне печет вишневые рогалики, мы с Сашкой выскакиваем на улицу в одних трусах и бегаем как индейцы, только без копий. Все меняется, когда я или Сашка, или мы вместе, поскользнувшись, падаем в лужу грязи, тогда нам становится ну очень смешно, а вот бабуле не очень. Но я знаю, что индейца всегда ждет вишневый рогалик за его храброе сердце.
Так проходили наши летние дни. Нам никогда не было скучно, даже когда становилось прохладно и шел дождь, мы сидели дома, наблюдая как дедуля топит печку. А потом по очереди бегали к ней, считали огненные шаги, воображая себя раскаленными шарами. Потом дедуля учил нас играть в шахматы, вернее учил меня, так как Сашку не хватало надолго, он убегал к машинкам. По правде говоря, и меня не хватало надолго, но я старался слушать дедулю, пытаясь понять эту странную игру.
