1.
Наташа сидела в бедно обставленной комнате, с тоской глядя на тусклые, местами отодравшиеся от стены обои…
Маленький старый шкаф, переживший несколько десятилетий, противно скрипел дверцами, когда она доставала оттуда залатанное платье или теплый, оставшийся ей от бабушки, пуховый платок, изрядно пострадавший от моли.
На ковер, распростершийся в центре комнаты, неприятно было смотреть, поскольку от изношенности он стал неопределенного блекло-серого цвета, но выбросить его было нельзя, так как ногам было бы слишком холодно в этой комнатушке на первом этаже…
На столе было разложено шитье и вязание. Это то, что приносило Наташе хлеб насущный и оплату коммунальных услуг. Она ненавидела свою работу, ведь ей приходилось часами сидеть, согнув спину, напрягать зрение, чертя выкройки, вглядываться в стежки, следить, чтобы кусочки ткани ровно пришивались друг к другу, сидя в полной тишине и одиночестве, испытывая неимоверную скуку.
Больше она ничего не умела.… Рано осиротев, она жила с бабушкой, которая была швеей.
2.
Агафья Петровна была бедна, хотя пользовалась уважением благодаря таланту сделать из любого огрызка ткани приличную вещь. Сарафанное радио работало безотказно, поэтому на отсутствие клиентов бабушка не жаловалась, но заказы принимала только у бедных, и деньги за работу брала, кто сколько даст…
Образование она считала блажью, и заставляла Наташу обучаться своему мастерству, абсолютно уверенная в том, что шитье и вязание наилучшим образом подходит для молодой девушки.
За неимением других занятий Наташе пришлось помогать Агафье Петровне, работа в четыре руки шла быстрее, соответственно, денег становилось больше, Они могли приобретать новые вещи, иногда позволяли себе сладости или поход в кино по праздникам.
Но пришел день, когда бабушка умерла, и Наташе все пришлось делать самой…
3.
Старые клиентки продолжали, в память о бабушке, заходить к Наташе, чтобы перешить платья, и ужасались ее сумрачного, тоскливого и безнадежного взгляда.
Деловито выяснив, что из этой ткани хочет сделать клиент, она замыкалась в себе и с отсутствующим видом принималась за работу, а посетители тихонько, уже давно не пытаясь прощаться (так как она все равно этого не заметит) выходили из квартиры…
От души жалея девушку, они оставляли ей обрезки тканей, что-нибудь вкусненькое и мелочи по хозяйству… Наташа благодарила их, иногда складывала обрезки в шкаф, иногда шила что-то для себя, когда ее собственная одежда совсем обветшает, и без аппетита поглощала ватрушки и конфеты, которыми пытались скрасить ее одинокую жизнь сердобольные старушки.
На самом деле, Наташа видела и слышала все, что говорили клиенты в ее присутствии, но не считала нужным вмешиваться и интересоваться их делами… Ей казалось, что ее проблемы, ее безрадостное существование намного важнее каких-то семейных передряг окружающих людей…
На предложения соседок «развеяться», «пойти погулять», «пойти в кино» она отвечала «а зачем?»
Одиночество, по-видимому, её абсолютно не смущало – Наташа не знала, что можно жить по-другому…
4.
И вот сейчас она сидит в комнате за столом и, на минуту оторвав глаза от платья тетушки Прасковьи, которое она принесла подшить в связи с похудением на нервной почве (невестка такая-сякая, околдовала сына и женила его на себе!), Наташа своим пустым, как бы мертвым взглядом, рассматривала разводы на стене, оставшиеся после затопления соседями сверху.
Ее ничего не выражающий взгляд заскользил по комнате, фокусируясь иногда на тусклом свете давно не мытой люстры, переходя на старый шкаф, на неудобную кровать, на страшный ковер, на блеклые обои, на стол, заваленный, как бы в противовес гнетущей обстановке комнаты, шелковыми платьями с кружевами на рукавах, красивыми пеленками для внука тети Клавы, на нем также лежит подвенечное платье соседки Настьки, а в руках Наташи замерло скромное платье тети Прасковьи.
5.
Внезапно полоски на обоях начинают гнуться и извиваться. Удивленная Наташа несколько раз моргнула, но полоски и не думали возвращаться в свое прежнее, прямое, состояние…
Комната начала пульсировать, то увеличиваясь, то уменьшаясь в размерах, как будто Наташа, как Алиса в стране чудес, ела то уменьшительные, то увеличительные таблетки.
Что происходит?! Спрашивала себя испуганная девушка, и никак не могла найти этому хоть какого-то объяснения…
По комнате закружили разноцветные пятна, сотни зелененьких бегемотиков резво играли в прятки между полосок обоев, а из люстры, будто струями из душа, вылетали и расползались по углам и щелям фиолетовые мыши.
6.
У Наташи закружилась голова, зазвенело в ушах и страшный ком в горле перехватил дыхание. Выронив рукоделие, Наташа, начав терять сознание от ужаса, стала вглядываться в темную фигуру, появившуюся в углу…
7.
Очнулась она, лежа на мягкой траве цветущего поля, очень похожего на тот, где она гуляла много лет назад с родителями… Она вздрогнула всем телом от такой неожиданной смены обстановки, и по коже прошла ледяная, колючая дрожь.
–Где я? Как я сюда попала? – эти вопросы вихрем пронеслись в ее голове и тут же пропали, вместе со всеми остальными мыслями.
С полной тишиной в голове, Наташа осматривалась вокруг. По сравнению с ее тусклой комнатушкой, в которой она провела в отшельничестве столько лет (даже за продуктами она иногда просила сходить соседку по квартире, чтобы лишний раз не отвлекаться от работы, которая была чем-то бессмысленным для нее лично, но единственным смыслом жизни, по мнению всех окружающих ее людей), это поле было бесконечно во всех проявлениях!
Она давно не видела столько неба над головой, столько солнечных лучей, играющих в каждой травинке, в каждой росинке всеми цветами радуги, столько запахов, столько воздуха, столько теплого ветерка, столько простора, столько тепла, столько зелени, столько цветов!
Все ее органы чувств, будто проснувшись от долгой спячки, заработали с удвоенной силой, восхищенно поглощая все окружающее ее великолепие.
