В это прекрасное утро я проснулась приняла душ, выпила чашечку своего любимого кофе включила компьютер и тут пришла мне идея написать роман. Вот и началось все середине января, примерно в три часа пополудни, я сидела у окна и вместо того, чтобы заниматься сценарием свадьбы, я с отвращением прихлебывала теплый чай и размышляла о нескольких вещах сразу. За окном мела метель, машины боязливо ползли по заметенной снегом дороге, на обочинах громоздились огромные сугробы снега, и смутно в далеке за пеленой несущегося снега, было видать несколько деревьев засыпанных снегом их было ели ведать, и щетинистые пятна и полосы кустарника на пустыре было ведать из окна. В этот прекрасный день всю Москву заметала метель как богом забытый полустанок где-нибудь Подмосковье. Вот уже полчаса посередине шоссе буксовала бмв в нем была милая дама, она неосторожно попытавшаяся здесь развернуться, и я представляла себе, сколько их буксует сейчас по всей Москве и сейчас по всему огромному городу Москве легковые автомобили не успевшие сменить резину, такси, автобусов, грузовиков. В этот прекрасный день мысли мои текли ручьем, лениво и вяло перебивая друг друга. Но снега на улицах становилось все больше. Ещё думала я тогда о том, что в последнее время то и дело случаются со мною какие-то унылые, нелепые, подозрительные даже происшествия, словно тот, кому надлежит ведать моей судьбой, совсем одурела я от скуки сидя дома и принялась куролесить, но куда деваться?
И куролесила и все получалось даже у самого шутника, никаких чувств не вызывает кроме скуки и одиночества. И за всем этим не переставала я думать о том, что вот стоит рядом отодвинуть в право мой ноутбук и ничего не получится.
Мне тридцать три года, но я никогда не была в одиночестве я любила путешествовать тусоваться жить в удовольствие себе. Видно тот, кому надлежало ведать моей судьбой, была я тогда еще полна энтузиазма, и ему хотелось посмотреть, что из меня может получиться.
И получилось, что всю свою молодость я провела в одиночестве и всегда считала своей обязанностью писать об радости, хотя с годами все чаще мне приходило в голову: именно потому, что жива я осталась по совершенной случайности, мне-то как раз и не следовало бы обо всем этом писать.
Вот сейчас я подумала об этом, глядя в окно на заметаемую снегом дорогу, и я взяла стакан с водой и сделала лечебно диетический глоток. И в окно увидела как засело в снегу буксующее бмв и еще две машины, и бродили там, пригибаясь в метели, тоскливые фигуры старающие откопать свои автомобили. Я стала смотреть на полки со своими книгами. Боже мой, внезапно подумала я, ощутив холод в сердце, ведь это же, конечно моя книга! Больше у меня нет. Поздно. Эта моя книга от первой осталась у меня только одна книга, ныне сделавшаяся библиотека из моих десяти книг. Пусть эта книга послужит памятью я себе представила, как дорожить будут, этой книгой мои дети в моей старости. И конечно же, ни у кого не было ни желания, ни возможности думать о том что я перестану писать книги и библиотека так и останется из десяти книг. И по ночам невзирая ни на что я писала каждую ночь свои книги и училась. Ведь я тогда была никто просто иностранка, ничего решительно не умела, ничему не была обучена с капризным мужем и никогда бы я не рискнула, если хоть что-нибудь светило мне в жизни и я была просто иностранка. Но ничего не светило мне в жизни, а ведь была я тогда молодой, красивой честолюбивой, страшно мне было представить себя на годы и годы вперед все той же иностранкой, все той же гастройбайтершой как все считают иностранцев. Странно, что я никогда не пишу об этом времени. Этот же материал, который интересен любому читателю будет интересен. И мои книги с руками бы оторвали читатели, в особенности если писать в этакой современной манере, которую я лично уже давно терпеть не могу, но которая почему-то всем очень нравится.
А потом все как-то сошло на нет, забылось как-то, и теперь вот бедняга свекровь раз в три месяца, а то и чаще, теребит нас, нерадивых, срамит и поносит по телефону и при личных встречах.
Конечно, ничего нет хорошего лежать бревном на пути к своей цели иностранке, а с другой стороны – ну, люди ведь мы все, люди одинаковы: то я оказываюсь на пушкинской и вспоминаю же, я иностранка приехала и должна почитать я всех, угождать а они будут с каждым днем меня унижать и кричать что я просто некто и в этой жизни я иностранка покоряющая столицу Москву. Вот проходя мимо издательства я подумала что надо бы зайти, но нет у меня с собой рукописи: то уже и рукопись, бывала у меня, под мышкой, и направляюсь я именно на пушкинскую в издательство, а оказываюсь странным образом каким-то не на пушкинской, А оказалась я на курской в клубе. Я объясняю все эти загадочные происшествия тем, что невозможно относиться к этой затее, как и ко множеству затей нашего поиска роботы иностранке, с необходимой серьезностью. Ну, какая, в самом деле, может быть у нас на высоко оплачиваемая работа у иностранки. Москва полна иностранцами?
А главное, причем здесь я?
Однако же податься некуда, и я принялась искать рукопись которую, помнится, сложила я черновики на прошлой неделе. Нигде на поверхности я их не видела, и тут я вспомнила, что тогда намеревалась зайти на пушкинскую в издательство и так как я иностранка для меня куда не пойди двери закрыты куда я все равно отправилась ругаться из-за статьи. Но на обратном пути из издательства я на пушкинскую не попала, а попала я в ресторан. Так что искать теперь мне рукописи, пожалуй, смысла не было. Но, слава богу, недостатка в черновиках я уже давно не испытываю я же иностранка и жизнь меня учит везде. Кряхтя, я поднялась из кресла, подошла к стене, к самой дальней секции в ресторане, и кряхтя от боли в ногах, уселась рядом с нею прямо на пол мои ноги гудели от боли. Ах, как много движений я могу теперь совершать, у меня есть работа только натужно кряхтя, как движений телесных, так и движений духовных моих не скупясь я пахала молилась просила чтобы иностранку любили. Каждый день я кряхтя, вставала и бежала на работу, иностранцы мы встаем рано утром не увидев и сна. И кряхтя, обновляем покровы. Кряхтя, устремляемся мыслью своею. Кряхтя, мы услышим шаги догоняющие нас проверяют всегда и везде как стихии огня, но будем уже готовы управлять волнами пламени. Кряхтя мы работаем очень много истираем мы ноги до крови и колени скрипят у нас от боли мы не кто в стране просто рабы иностранцы за гроши стараемся выжить.
А потому, товарищи с работы, главным в данном конкретном случае было вот что: работали иностранцы в столице, в Москве как могло случиться, что столько иностранцев покоряет столицу из разных стран, так хорошо знающих русский язык.
