Оукли
Мне надо в душ. Срочно. Пока я не вырубился от переутомления и обезвоживания и меня не пришлось тащить в раздевалку.
Но сейчас это не главное мое желание.
Вместо того чтобы избавиться от вони, поднимающейся из-под моей экипировки, как следовало бы, я задерживаюсь, чтобы сделать еще один круг по льду. Круг почета, если угодно.
Для большинства моих товарищей по команде сегодня просто окончание очередного победного сезона. Для меня – последний раз на этой площадке не только в качестве игрока, но и в качестве капитана местной команды «Пентиктон Сторм». Мне можно немного поностальгировать. Последние три года эта арена была моим вторым домом.
Привычный холод льда покусывает кожу под свитером, пока я, как побитый щенок, осматриваю пустой каток. Эта старая, допотопная арена помогла мне вернуть страсть к хоккею, когда меньше всего хотелось надевать коньки.
Здесь я каждую игру смотрел, как мама и сестра кричат во все горло, по-дурацки жестикулируя руками.
И здесь я понял, что могу быть лидером – реальной силой, с которой стоит считаться.
Прерывисто дыша, я медленно качусь вдоль бортов, оставляя за собой пушистые снежные борозды. Здесь спокойно. Непривычно тихо по сравнению с орущими толпами во время игры или колоритными речами тренера после проигрыша.
К тому времени как я выползаю со льда в коридор, ведущий в раздевалку, в груди тесно от нервов и чувства потери, с которым я, к сожалению, уже знаком.
Дверь раздевалки резко открывается, и я чуть не врезаюсь лбом в своего лучшего друга.
Ходячая кирпичная стена, также известная как Андре Спеца, расплывается в улыбке и хлопает меня по плечу.
– Я уже начал думать, что придется вытаскивать тебя со льда.
– Еще немного, и пришлось бы.
Андре поудобнее перехватывает свою хоккейную сумку, но потом просто отбрасывает ее в сторону и идет следом за мной к моему шкафчику. Я выгибаю бровь, но ничего не говорю и, рухнув на лавку, принимаюсь расшнуровывать коньки.
– Что? Я тебя подожду. Надо урвать как можно больше твоего суперзвездного общества.
– Ты так говоришь, будто мы больше никогда не увидимся. Мы не перестанем общаться.
Несмотря на попытки шутить, в его золотисто-карих глазах отчетливо читается боль. Больно не только ему.
– Вы справитесь. Со мной или без меня.
Он натужно смеется:
– Тебе идет скромность.
– Впитывай, большой парень. Может, научишься чему-то.
На этот раз он смеется по-настоящему.
– Не-а. Скромность – не мое.
– Тогда придется себя заставить, если хочешь занять мое место в следующем сезоне.
Он округляет глаза:
– Ни за что.
– Я почти убедил тренера. – Я пожимаю плечами. – Команде будет нужен новый капитан, а ты единственный, кому я доверяю.
Если он сумеет удержать член в штанах достаточно долго, чтобы по-настоящему сосредоточиться на чем-то кроме секса.
Андре скованно садится рядом.
– Я просил тебя этого не делать. Единственное, что у меня хорошо выходит, это махать кулаками и орать на защиту, чтобы сосредоточились. Я не могу вести целую команду.
– Просто подумай об этом. И все.
– Ага, ладно. Я подумаю. Но без обещаний.
– Без обещаний, – киваю я.
В тяжелом молчании я заканчиваю расшнуровывать коньки и, достав из шкафчика сумку, складываю их туда. Снимаю свитер и прочую экипировку, убираю все в сумку и надеваю футболку и спортивные штаны.
Когда я закидываю сумку на плечо, Андре, сведя брови, печатает на телефоне.
– Ты в порядке? – спрашиваю я.
Он вскидывает голову.
– Ага. Всего лишь последние приготовления к вечеринке. Вечер пятницы, помнишь? Если ты кинешь меня на собственной прощальной вечеринке, я тебя никогда не прощу.
Я душу стон.
– Я приду.
Даже если вечеринка – это последнее, чего мне хочется в свой последний вечер в городе.
– Мне бы и в голову не пришло пропустить вечеринку. Ты же знаешь, как я люблю их.
– Твой сарказм неуместен, – ворчит он.
Я смеюсь.
– Просто попытайся свести приглашения к минимуму. Я не в настроении веселиться.
Видя его хитрый взгляд, я едва сдерживаю недовольную гримасу. Если бы я не знал, что Андре просто хочет, чтобы я хорошо провел время перед отъездом, то попросил бы его все отменить. Но если все будут счастливы выпить за меня, я возьму себя в руки и притащу свою задницу на домашнюю вечеринку на пару часов.
Он встает и потирает руки.
– Ли, нет ничего, что не исправил бы сет желейных шотов. Но даю слово, что ограничу приглашения. А теперь разреши проводить тебя отсюда в последний раз. Не хотелось бы, чтобы ты заблудился.
– Это вряд ли. Ты просто не хочешь прощаться, – дразню я, вставая и толкая его плечо своим.
– Чертовски верно.
Он качает головой и, забрав свою сумку из угла, выходит следом за мной.
Прожекторы на катке уже погасили, и по коридорам разносится эхо наших шагов. Мы молча проходим мимо склада с инвентарем и стены с фотографиями команды, начиная с первой команды «Сторм» и заканчивая нашей в этом сезоне. На подходе к тренерской я сбиваюсь с шага, и Андре хлопает меня по спине.
– Хочешь поговорить с тренером?
Я громко выдыхаю и сомневаюсь, заходить ли. Решение должно быть легким. Мне следует войти и попрощаться. Но все не так просто. Я должен этому человеку гораздо больше, чем просто «до свидания».
– О чем это вы там болтаете? Спеца, лучше тебе не говорить, что ты тоже уходишь!
Мы с Андре резко поворачиваемся друг к другу, вытаращив глаза, а по коридору разносится грубый смех тренера. Я сглатываю и выпрямляю спину.
– Иди домой, Дре. Мне надо это сделать. В пятницу вечером. Я приду.
Он кивает, и мы крепко обнимаемся. Через минуту я хлопаю его по спине, и мы отпускаем друг друга.
– Напиши мне потом. Увидимся в пятницу.
С этими словами он уходит, оставляя меня одного.
Мне требуется четыре шага, чтобы дойти до кабинета тренера. Баннер Ярас сидит за массивным столом из красного дерева, в одной руке у него – независимо от времени суток – большая кружка кофе, а другой он чешет разросшуюся бороду с проседью. Заметив меня в дверях, он широко улыбается.
– Привет, тренер.
Он показывает мне на серый диванчик у стены напротив и расслабленно откидывается на спинку кресла.
– Я уже начал беспокоиться, что ты улизнешь, не попрощавшись.
Я падаю на диван, переплетаю пальцы за головой и вытягиваю ноги.
– Я думал об этом. Просто сказать «до свидания» кажется не совсем подходящим. После всего, что вы сделали для меня и моей семьи.
– Ты все сделал сам, парень. Я только зажег под твоей задницей костер, который вытащил тебя из болота.
– Это было больше, чем болото, и вы это знаете. Но спасибо. Вы не представляете, как много это значит для нас. Особенно для мамы. Я в долгу перед вами.
