– ты очень странный…
меня это пугает.
– все люди странные,
в этом их прелесть!
Каждый раз, когда я еду на переговоры с террористом, нахожусь в своих мыслях; пытаюсь представить его характер, внешность, манеру поведения, культуру, веру исповедания и привычки. Часто я не угадываю, но этот процесс кажется мне интересным – коротать поездку до назначенного места.
– Приехали, сэ-эр. – с ухмылкой, как бы подражая американским фильмам, которых пересмотрел в прошлую ночь, сказал мой водитель.
– Спасибо. – ответил я, не проронив ни одной лишней эмоции. Сегодня утром возникла ссора с моей женой, старшая дочь опоздала по моей вине в школу, а младшая и вовсе чуть не попала под колёса автомобиля. По всем этим причинам, настроение было, как никогда, ужасным, но не взирая на эти проблемы, моей задачей так и осталось разговаривать с ублюдками, и совсем не понятно, что творится у них в голове.
Часто погода подсказывает удачное ли будет дело или нет. Сейчас же на улице пасмурно, но лучи солнца все же проскакивают меж огромных тёмно-серых туч, будто неведомое существо пытается намекнуть – в этом ужасном мире есть что-то хорошее. Перестав глядеть в небо, я осмотрелся: двухэтажное здание, если мне не изменяет память, раньше в нем располагалась школа, несколько полицейских палаток и множество разных по званию “сослуживцев”, носившихся с одного места на другое, словно начался дождь, а муравьи не успели спрятаться и теперь выискивают безопасное место. Я подошёл к одной из палаток.
– Здравия желаю, Андрей Александрович. Генерал-Майор Нестеров Иван Максимович ожидает вас в комнате для допросов. Прошу пройдемте за мной.
Отдав честь, не спросив ни имени, ни звания данного полицейского, я молча побрёл за ним. Бегло осмотрел внутренние обустройство палатки и мне на глаза попала видеозапись с камер наблюдения. Хоть качество и было ужасным, так как данная картинка передается через наружную камеру на столбе, я смог разглядеть примерное расположение мебели, заложников и террористов.
– Один… Два… Три… Четы… – говорил я шёпотом, пытаясь сосчитать количество заложников и сбивая всех окружавших меня полицейских с толку.
– Андрей Александрович, у нас мало времени, стоит поспешить. – перебил мои подсчеты всё тот же неизвестный для меня человек.
– Иду. – ответил я уже более амбициозно, ведь моя работа – единственное, что давало искру и поджигало меня изнутри.
Мы прошли буквально метров пять и передо мной уже виднелась та самая комната, с тем самым Генерал-Майором. Если говорить откровенно, то мне плевать на звание, поэтому многие “высокие чины” считают меня бестактным.
– Разрешите доложить. – настойчиво и громко сказал незнакомец.
– Сразу понятно, что он пытается произвести впечатление. – пробормотал я очень тихо, почти про себя.
– Говори скорее. – спокойным голосом произнес Иван Максимович.
– По вашему требованию я сопроводил Панникова Андрея Александровича прямиком к вам, также принёс характеристику главного террориста в данном захвате заложников. Им является Рахимулах Садо Фаридович по прозвищу “Шарк”.
В этот момент, в ту же секунду, как я услышал его прозвище, по всему телу побежали мурашки, сердце забилось c такой скоростью, что его стук могли слышать все в этой палатке, в это мгновение всё мое лицо покрылось тонким слоем пота и покраснело. Я вспомнил разговор со своим отцом:
– Андрюш, мальчики не должны плакать, я скоро вернусь. – сказал мой папа с улыбкой на глазах.
– Поскорее бы ты вернулся. – со слезами, которые закатывались ко мне в рот, я не переставал повторять это.
– Поскорее бы ты вернулся, поскорее бы ты вернулся…
– Андрюша, ха-ха-ха, я ведь даже не ушёл.
Напоследок он крепко меня обнял и помахал рукой. Это моё последнее воспоминание о нём. Его широкая спина, выбритая голова, коричневый рюкзак, военный костюм и черные высокие сапоги – все последние воспоминания об отце уходили вместе с ним на Афганскую войну. Несколько ночей я рыдал, как младенец, потерявший свою мать, и думал лишь о его улыбке. Не помню никакой черты лица, только улыбку… Только она делала моего отца особенным. И спустя десятки лет, я уверен – он знал, что не вернется. Ни одного звонка, письма, любой, даже самой маленькой весточки и намека, что жив – ничего не было. Единственный конверт, который пришел в наш дом – документ о его смерти. 1987 – год, полностью мною забытый, начиная с февраля и заканчивая декабрём. Ближе к новому году, мы с мамой отошли от этой новости. В тот же месяц я решил перечитать то письмо и увидел внизу строчку: “Убит в плену Афганской вооружённой группировкой под предводительством командира “Шарк”. Все эти годы меня не отпускало неизвестное прозвище, пытался найти информацию, но все безуспешно, и только спустя 22 года мне поручают задание – переговорить с террористом, с убийцей моего отца.
– С вами всё хорошо? Вы готовы услышать его досье?
– Да, извините, я вас слушаю. – с непоколебимым лицом, как по крайней мере казалось мне, но с полной бурей эмоций внутри, произнес я.
– Рахимулах Садо Фаридович, сорок восемь лет, родился в Афган…
Во время чтения его досье, я был в своих мыслях.
– А что если зайти и сразу пристрелить его? – думал я у себя в голове.
– …терные привычки – постоянно кусает но…
– Наверняка он издевался над моим папой. – всё также преследовали меня такие мысли
– …авное тебе не постра…
– Всё! Нужно собраться с мыслями! – произнёс я шёпотом, и Иван Максимович услышал это бормотание.
– Андрей Александрович, вам все ясно?
– Да, вполне. – обнадеживающе сказал Ивану Максимовичу, при это сам думая: “Ладно, разберусь и придумаю что-нибудь на месте, всё же 10 лет опыта за спиной”.
– Ну, если всё понятно, тогда мы вас сопроводим до входа в здание. Капита-а-ан! Зайдите!
Послышались ровные шаги за дверью, и спустя секунд 5 дверь открылась.
– Возьми команду и сопроводите Андрея Александровича к входу в здание. Приказ ясен? – проговорил Иван Максимович.
– Так точно! – произнёс всё тот же неизвестный человек, но теперь я знаю его звание – капитан.
Прошло будто пару секунд, и я уже стоял у входа в здание. Меня встретил один из террористов и, не говоря ни слова, используя лишь жесты, которые я едва мог понять, повел за собой. Здание полуразрушено, стены все в покрытых мхом и плесенью трещинах, пол представляет из себя песок и гравий, но иногда видны и бетонные плиты, потолок сделан из дерева и постоянно слышны трески и разные звуки. Сильный интерес у меня завлекла лестница: она сделана в стиле замков при императорах, раньше, уверен, была покрыта позолотой, но даже сейчас является будто бы священной в этом здании – на ней нет ни одной даже самой маленькой трещинки, лишь потертости на поручнях и полу.
