1. Глава 1
Борн.
— Дяденька, возьмите котенка! — слышу голос и не сразу понимаю, откуда идет звук.
В моей элитной антикварной лавке никого не было. По крайней мере, две минуты назад, перед тем как я отлучился в соседний зал проверить порядок.
— Здравствуйте, дяденька, пожалуйста, возьмите котенка, — повторяется зов, но уже тише.
Окидываю взглядом просторную комнату, сияющие лоском реликвии на стеклянных стендах. Наваливаюсь на прилавок и подаюсь вперед.
Внизу замечаю девочку. Она настолько маленькая ростом, что ее было сложно увидеть сразу. У девочки светлая кожа, не терпящая загар, аккуратно подстриженные белые волосы и большие голубые глаза. Широко распахнутые, наивные.
И я бы проявил снисходительность в порядке исключения, потому что типаж внешности у нас похожий, если бы она не держала в руках грязное существо.
— Уберите, — цежу, наскребая последние остатки благородства.
— Он голодный, он плакал… — шепчет девочка. У нее самой трясется нижняя губа — вот-вот разревется от жалости.
Только при чем здесь я?
Сын кошки тоже маленький, тощий, рыжий… антисанитарный. Чумазый, будто его поваляли в саже, и наверняка блохастый. Мне хочется помыть руки, хотя я даже не притронулся к животному, а девочка лелеет этого бродягу, к щеке прислоняет.
Мерзость какая.
— Отнесите, где подобрали, — пытаюсь скорее отделаться от непрошеной гостьи.
У меня на сегодня серьезные планы, которые может разрушить настырная девочка, испытывающая мое терпение.
— Не могу, — грустно вздыхает, — потому что он бедненький. Котик сидел у вас на крыльце и звал маму, но она не пришла.
— Отлично! — повышаю тон, раздражаясь. — Тогда презентуйте его своей маме. Она обязательно заберет, раз воспитала такую сердобольную дочь!
С минуты на минуту ко мне в лавку должен подъехать мэр с официальным визитом. Он будет выбирать ценный приз победителю в каком-то конкурсе, на который мне плевать. Но встреча с мэром подразумевает охранников, полицию и журналистов, что будут вести прямой репортаж. Все по чину.
А для меня это выгодно дополнительной рекламой. И я бы очень не хотел, чтобы в лавке застали несовершеннолетнюю без сопровождения родителей. Мне не нужны лишние хлопоты.
— Я не могу уйти, я потерялась, — всхлипывает девочка.
— В смысле? — вскидываюсь, отпрянув от прилавка.
— Ну… шла, шла, шла и сюда пришла, — серьезно объясняет она.
На мгновение прикрываю глаза, тщетно надеясь, что, распахнув их вновь, увижу, что девочка испарилась.
Центр города. Вокруг много мест, откуда могла появиться гостья.
— Хорошо, — держу самообладание, — а телефон у вас есть?
— Ага, — девочка кивает.
Отпускает грязного кота на пол, чем вынуждает меня выйти из-за прилавка. Не хватало еще вытирать лужи!
Девочка расстегивает крохотную сумочку, болтающуюся на длинном ремешке у нее на плече, и достает телефон-раскладушку — розовый, пластмассовый, игрушечный. Нажимает на нем три кнопки и протягивает мне.
— Ты издеваешься? — не выдерживаю.
— Надо подождать, мама ответит, — смотрит на меня полными надежды глазами.
Скривившись, беру игрушку.
— У вашей мамы абонент недоступен.
— Как же? — еще удивляется. — Позвоните, пожалуйста, еще.
— Боюсь, не получится, — отдаю хозяйке «телефон». — И за что мне все это?
— Не знаю, — хлопает светлыми ресницами.
А я хмурюсь.
— Это был риторический вопрос. Отвечать на него необязательно.
По ту сторону двери слышится звук подъезжающих автомобилей.
Неистово злюсь и спешно беру девочку за плечи и разворачиваю. Подталкиваю к стене, где лежат вещицы, неинтересные мэру.
— Окажите услугу, девочка. Постойте спокойно, не шевелясь, пока из лавки не выйдут люди, — прошу, рассчитывая хоть на малый проблеск понимания. — Взамен я заберу котенка.
— Ура! — взвизгивает.
— Тише, — отвожу ее в самый угол.
Времени на раздумья мало. Хватаю сверток старинной скатерти, вытканной вручную, и накидываю на плечи девочке. Ткань скрывает ее щуплое тельце. В глаза бросается стоящий рядом торшер. Снимаю с него абажур и натягиваю девочке на голову.
В последний момент, жутко брезгуя, двумя пальцами поднимаю за шкирку растерявшегося от происходящего с ним кота и прячу в шкатулку, покоящуюся на полке возле торшера.
За этим, собственно, и застает меня мэр и вся его свита.
— Степан Борисович, безмерно рад вашему визиту, — лгу очень правдоподобно. — Для меня честь встречать вас в моей скромной лавке.
Навяжу мэру кубок античных времен. Его уже второй год никто не покупает из-за немыслимой стоимости.
— Рафаэль, не скромничайте. У вас тут кладезь редчайших предметов, без преувеличения, — отвечает полноватый мэр и солидно шагает по комнате.
Свита двигается следом, запечатлев на камеру мои владения.
В голосе мэра нет и тени надменности. Он прекрасно осведомлен, насколько я непростой человек, а все, что происходит сейчас — искусный фарс. Мы отыгрываем заранее оговоренный сценарий.
Съемки даются мне крайне сложно, я то и дело поглядываю на замершую девочку. Она на совесть старается, иногда, кажется, что даже не дышит.
Кот тоже молчит, наверное, от бессилия — не думаю, что шерстяному бродяге хотелось бы иметь хозяином меня. Пару раз поскребся по крышке шкатулки, но этого никто не заметил.
Спустя полчаса съемки заканчиваются, провожаю делегацию.
Выглядывая из окна, дожидаюсь, пока все уедут, и лишь тогда даю голосовую отмашку девочке:
— Можете выбираться.
Та, поёрзав, осторожно снимает абажур с головы и кладет его на стол. Ее мягкие волосы наэлектризовались из-за трения с абажуром и распушились, как одуванчик. Потом девочка пытается свернуть ровной стопочкой скатерть, но еще не умеет этого делать.
— Оставьте, — говорю и вынимаю котенка из шкатулки, — а теперь любезно прошу вас, проваливайте из моей лавки и больше не возвращайтесь, — буквально всучиваю ей в руки кота.
— Но вы же забрать его обещали! — негодующе восклицает обманутое дитя.
— А мне не стоит верить на слово, да и сделку на бумаге мы с вами не заключали, — невозмутимо опрыскиваю ладони антисептиком. — Я плохой человек. Поэтому меня никто не любит.
Девочка опять опускает котенка на пол.
А в следующее мгновенье дверь в лавку неожиданно открывается снова, и я резко бросаю взгляд. Обомлев, наблюдаю, как внутрь крадется моя бывшая… договорная невеста, любовница, женщина, на которую я не мог насмотреться, но давно переболел ею. Она была для меня всем и никем равноценно. Полгода длился наш роман, а потом мы плохо расстались и не виделись долгие шесть лет.
— Раф?.. — дрожаще произносит мое имя. — Прости, ты не видел случайно…
Следующая волна шока захлестывает меня с удвоенной силой, когда девочка звонко кричит:
— Мама!
Вера вздрагивает и с явным облегчением выдыхает. Женщину покачивает от стресса, перенесенного, скорее всего, из-за потери девочки. Эту логическую цепочку я составляю быстро, только не могу и слова сказать.
