«Итак, скоро я встречусь с представителем Центра, – внимательно смотря на дорогу, размышлял Петр, – странно только, что для этого понадобилось осуществить такой вариант… Раз Центр предложил его, то встреча предстоит крайне важная… одним днем не закончится… Да и …»
– У вас не такое лицо, – сидящая рядом с ним молодая финка прикоснулась рукой к его плечу.
– Не такое? – не понял он.
– У влюбленных таких лиц не бывает, – улыбнулась она, не убирая руку с его плеча, – они должны светиться счастьем и легкомыслием… А у вас оно серьезное. Я бы даже сказала, строгое…
«Влюбленных! – усмехнулся Петр. – Я и забыл… Мы же влюбленная парочка, стремящаяся к уединению… Вырвавшаяся из города в сельскую местность, чтобы остаться вдвоем на хуторе…»
– А откуда вы знаете, какое должно быть лицо? – усмехнулся он. – А если мы поссорились?
– Уж, знаю, – улыбнулась финка, – можете поверить на слово… И потом как это мы поссорились, если я в отличие от вас улыбаюсь?
– А разве вы не допускаете, что ваша улыбка – выражение ваших чувств от результатов ссоры?
– Вы хотите сказать, что улыбка – символ моего торжества?
– Хотя бы…
– Возможно… Я как-то не задумывалась об этом… А вы, оказывается, разбираетесь в женской логике!
– Не думаю, что в ней кто-либо кроме женщины может разобраться… Просто я выдвинул версию…
– А знаете, – рассмеялась финка, – я открою вам секрет: порой, и сама женщина не способна разобраться…
– Вам виднее, – кивнул Петр, – только бы это отрицательно не сказывалось на результатах…
– Пока такого не было.
– И пусть в дальнейшем не будет, – Петр снял ее руку со своего плеча. – Как сказал один поэт: «учитесь властвовать собою…»
– Знаю, – она стала серьезной, – это Пушкин. «Евгений Онегин».
– Правильно.
– А вы всегда можете управлять своими чувствами? – финка посмотрела прямо в глаза Петру.
– Стараюсь, – Петр не отвел взгляда.
– И, получается? – заинтересованно спросила молодая женщина.
– Да.
– Всегда?
– Исключений не было.
– А могут быть?
– Вряд ли.
– То есть вы хотите сказать, что я вам не нравлюсь? – в ее голосе Петр услышал вызывающие нотки.
– Почему? Нравитесь.
– Так почему не может быть исключения, – она сделала паузу, – например, для меня?
– Я своих принципов не меняю, – отрезал Петр. – И давайте завершим этот разговор.
– Не ожидала… – задумчиво сказала финка. – Я думала, что все будет иначе…
– Я не знаю, что вы себе нафантазировали, – спокойно сказал Петр, – но, естественно, догадываюсь. Так вот, напоминаю, что я и вы – просто партнеры, по независящим от нас причинам вынужденные изображать влюбленную пару. Именно изображать. Вам все ясно?
– Все ясно, – тихо ответила она, вздохнув. – Ну что же, будем изображать…
– Вот именно изображать, но так, чтобы никто из возможных наблюдателей об этом не догадался.
– Понимаю, – кивнула она, – чтобы обман не возможно было раскрыть.
– Да.
– А на хуторе? – в ее глазах блеснули искорки.
– На хуторе, думаю, изображать не придется. Каждый будет заниматься своим делом.
– Похоже, вы правы, – искорки в ее глазах потухли. – Не до этого будет…
Они немного помолчали.
«Обиделась, – подумал Петр, искоса посмотрев на насупившуюся финку. – Точно обиделась! Не ожидала от меня. Не ожидала! Ну и пусть обиделась. Лучше все сразу расставить по своим местам… Мы только партнеры. Партнеры и все!»
– А мы не доигрываем, – он усмехнулся, – заметили?
– Не понимаю…
– А разве влюбленные обращаются к друг другу на вы?
– Ах, вот вы… извините, ты о чем! – она улыбнулась. – Действительно, причем здесь вы…
– Как причем? – усмехнулся Петр.
– Не придирайтесь к словам! – вспыхнула финка. – Я о местоимении…
– Правильно, – согласился Петр. – И, пожалуйста, без обид.
– Хорошо, – она помолчала. – Знаешь, мне кажется, что ты умеешь читать мысли… По крайней мере мои…
– Не умею, – серьезно ответил он. – Если бы умел, не допустил такого разговора.
– А если он был нужен? – с вызовом спросила она.
– Тебе?
– А хотя бы и мне!
– Ты понимаешь, о чем говоришь?
– Прекрасно понимаю!
– Все! – Петр остановил автомобиль. – Садись за руль!
– Почему я?
– Чтобы успокоилась, выбросила из головы. Да, и дорогу ты в отличие от меня знаешь. Не спрашивать же мне у тебя про каждый поворот…
– Ну, ты психолог! – рассмеялась финка. – Это называется переключить внимание…
– Ты была хорошей ученицей… – улыбнулся Петр.
– Да! – она вышла из автомобиля. – Там…
«Там – это в СССР, – понял Петр, – вот откуда ее знание Пушкина… Вряд ли она прочитала «Евгения Онегина» здесь, в Финляндии… Интересно, она действительно финка, или…»
Твердо придерживаясь правила: чем меньше разведчики знают друг о друге, тем лучше, он знал, что никогда не задаст ей этот вопрос.
– Нам еще долго ехать? – он вышел из автомобиля.
– Да. А что? – она села за руль, не захлопнув дверь автомобиля.
– Думаю, что мне надо немного поспать.
– Не хочешь со мной разговаривать?
– Почему же? – Петр сел на заднее сиденье и закрыл дверь. – Просто привык использовать любую возможность для отдыха.
– Всегда? – она закрыла дверь и включила зажигание.
– Только тогда, когда уверен, что это действительно возможно.
– Значит, ты мне доверяешь?
– Странный вопрос, – усмехнулся Петр, – а разве может быть иначе?
– А если я не такая? – она повернулась и посмотрела ему в глаза.
– Какая не такая?
– Если мне нельзя доверять?
– На самом деле нельзя или ты хочешь, чтобы я думал, что нельзя?
– Решай сам! – она отвернулась и нажала на педаль газа, автомобиль резко сорвался с места. – Отдыхай!
«Она явно провоцирует меня, – Петр прикрыл глаза и откинул голову на спинку сиденья. – Но почему? Только ли по собственной инициативе? Или выполняя задание? Но, если это задание, то, что его породило? Центр решил проверить мою нравственность? Зачем? Им там, в Центре, нечего делать что ли? Бред! Получается по собственной инициативе… Влюбилась, она в меня что ли? Этого еще не хватало! Любовная связь резидента с одной из его связной? Она, что не понимает, что это невозможно? Что это противоречит правилам? Чем меньше обо мне и моих контактах с теми, кто представляет Центр, знают, тем больше вероятность избежать провала. А связные всегда более подвержены риску провала, их могут «пасти» с момента появления в стране и далеко не всегда связные способны во время обнаружить «хвост». Или Центр хочет, чтобы она заняла место Александры? Но американцы и немцы привыкли, что после исчезновения в Венгрии Александры я постоянно один. Да и ее появление в моем доме привлечет повышенное внимание к ней, ее начнут изучать… И не известно, что смогут «накопать»… Одно дело, мимолетное увлечение, другое, когда оно перерастает в постоянные отношения… Вполне возможно, что ею уже интересуются ЦРУ или БНД… В Центре не могут не понимать этого, если… Если там не дилетанты, пришедшие в разведку! Неужели такое может быть? Не верю! Да, и ни кто кроме Александры мне не нужен. Сашеньки… Моей Сашеньки…Как там, на Родине, она? Как сын? Сын, которого я еще ни разу не видел?»
