Очнувшись, я обнаружила себя в больничной палате – подключенной к капельнице и с дыхательной маской на лице. Мое зрение было полуразмытым, однако, несмотря на это, я заметила два человеческих силуэта рядом с кроватью, в которой я лежала. Силуэт в белом, который наверняка принадлежал врачу, что-то объяснял на французском человеку, стоявшему напротив него, однако мне сложно было разобрать слова.
Мое зрение постепенно улучшалось, и через несколько мгновений я могла четко видеть. Стоявший рядом доктор оказался женщиной лет двадцати. Она пыталась что-то объяснить моей бабушке, стоящей лицом ко мне, с выражением полного спокойствия на лице. Увидев, что я очнулась, бабушка нахмурилась и, ничего не говоря, вышла в коридор. В этот момент мне сделалось обидно и снова захотелось умереть.
– Вы очнулись? – обратился ко мне врач на английском языке. – Как ваше самочувствие?
Я ничего не ответила, отворачиваясь к стенке, чтобы спрятать показавшиеся на глазах слезы.
– Если бы скорая помощь опоздала на несколько минут, то вас бы сейчас не было в живых, – вздохнув, сообщил врач. – К счастью, вас вовремя доставили в нашу больницу, и мы смогли предотвратить вашу смерть. Доза обезболивающих, принятая вами, чуть не убила вас. Ах да! – спохватилась женщина. – Мы наложили несколько швов на ваши порезы. Они, оказалось, были в нескольких миллиметрах от вен. Вы находитесь в больнице уже больше двадцати часов.
Повернув голову, я увидела бабушку. Она, попросив врача выйти, села в кресло напротив кровати, около окна.
– О чем ты думала? – сердито обратилась ко мне бабушка. – Совсем с ума сошла? Что бы мне пришлось делать, если бы ты умерла? Ты единственный человек из семьи, через которого я могу передать компанию в надежные руки! Ты об этом не подумала?!
В этот момент я поняла, что услышанный мною крик, когда я погружалась в воду, скорее всего, был у меня в голове. Даже если он принадлежал бабушке, то она сейчас вела себя так, словно ничего не случилось и моя жизнь ничего для нее не значит. От этих мыслей мне снова захотелось умереть.
Я попыталась присесть на кровати, но из-за слабости у меня это не получалось. Бабушка, встав с кресла, подошла ко мне и попыталась уложить меня обратно, говоря, что я не должна сейчас напрягаться.
– Не трогайте меня… – еле слышно сказала я, не узнав свой охрипший голос.
– Что-что? – не поняла женщина.
– Не трогайте меня! – Правой рукой я оттолкнула от себя бабушку. – Не трогайте!
– Кетрин…
– Вы опять за свое? – со слезами на глазах я посмотрела на женщину. – Неужели даже после того, как я чуть не умерла, вы все еще волнуетесь о компании больше, чем о вашей внучке?.. Вы даже не поинтересовались моим самочувствием. Не спрашиваете, что толкнуло меня на это… Все, о чем вы думаете, – это бизнес. Знаете, в какой-то момент перед тем, как потерять сознание, я услышала чей-то крик ужаса и глубоко пожалела о своих действиях, при этом думая, что это был ваш крик. Однако… теперь мне кажется… что это была просто галлюцинация и никакого крика не было… Вы бы никогда не закричали, узнав, что я умираю. Вы никогда не волнуетесь за меня. Для вас я всего лишь пешка в шахматах, которой вы распоряжаетесь, как хотите… Было бы лучше, чтобы я действительно умерла…
Женщина резко подняла руку вверх, я зажмурилась в ожидании пощечины. Однако, к моему большому удивлению, бабушка передумала.
– Если бы ты сейчас не находилась в таком плачевном состоянии, то я бы точно ударила тебя, причем сильно, – холодно сказала женщина, опуская руку. – Если бы я о тебе не переживала и не заботилась, то, поверь моим словам, тебя бы сейчас тут не было. А теперь заткнись и направь свои силы на скорейшее выздоровление. У тебя скоро начнутся экзамены в школе, и ты должна получить высокие оценки по каждому предмету. Однако если ты не хочешь возвращаться в школу, тогда ты прекрасно можешь сдать экзамены в специальных центрах города. – С последними словами бабушка направилась к выходу и покинула палату, захлопнув дверь.
Вытирая скатывающиеся слезы, я кое-как встала с кровати и, одной рукой держась за капельницу, а другой за стенку, дрожа, подошла к окну. На улице было темно и горели фонари, освещающие улицы Парижа. Вздохнув, я дрожащей рукой потянулась к ручке и открыла окно. Теплый ветер дотронулся до моей кожи, играя со спутанными распущенными волосами. Я слабо улыбнулась, на мгновение закрывая глаза.
– Кетрин? – услышала я знакомый мужской голос позади меня.
Открыв глаза, я медленно обернулась. В палату вошел молодой человек, в котором я узнала Джеймса. За последние несколько месяцев кудри парня стали немного длиннее, а черты лица более резкими. Он был одет в темный костюм с черным галстуком.
– Джеймс? – удивленно прошептала я. – Что ты…
Но договорить я не успела. Мои ноги неожиданно стали ватными, и я почувствовала, как начинаю падать на пол. Парень, подбежав ко мне, поймал меня, этим предотвратив мое падение.
– Ты не должна сейчас вставать. – Джеймс помог мне вернуться и лечь в постель.
– Что ты здесь делаешь? – повторила я.
– Как твое самочувствие? – игнорируя мой вопрос, парень пошел в другую часть палаты и принес стул, который он поставил рядом с кроватью.
– Глупый вопрос, если и так все очевидно, – слабым голосом ответила я, отворачиваясь к стенке.
– Ты права… – вздохнул Джеймс. – Прости… Если тебе интересно, наша ситуация ничем не лучше. Я слышал, что твоя бабушка собирается предложить большую сумму денег моим родителям, а они любят деньги. Если она это сделает, то мой отец закроет глаза на произошедшее.
Я тяжело вздохнула в ответ, посмотрев на свою перевязанную левую руку.
– Я не хочу этого… – прервала молчание я.
– Ты прекрасно знаешь, что я всеми силами стараюсь покончить с этим, – услышала я в ответ. – Однако на какое-то время нам придется смириться с этим, особенно после того, что ты натворила.
Я сглотнула при последних словах парня.
– Я не специально… – сказала я, повернув голову к Джеймсу.
