Светлана Нарватова - Семь снежинок на ладони

Это полное и безоговорочное фиаско, если в моём случае будет дозволено использовать это новомодное заграничное слово. Существовало другое слово, которое было более уместно для описания сегодняшней ситуации, но приличная девушка не только не должна это слово употреблять, но даже знать о его существовании. И место это называть не иначе как «это», а лучше вообще не называть и делать вид, что у неё его нет.

Какой конфуз. Какой грандиозный скандал намечается в нашем семействе, спасибо моей дорогой покойной матушке! Уж удружила так удружила!

Я металась из угла в угол, судорожно сжимая в руках батистовый платок с подпаленным углом. Я пыталась найти выход – любой, какой угодно, лишь бы не оказаться за порогом отцовского дома с волчьим билетом. Но в голову лезли только картины безрадостного будущего, одна мрачней другой.

От размышлений меня отвлёк стук в дверь.

- Эмили, открой! – раздался голос отца.

Тон не предвещал ничего хорошего, хотя он не мог знать. Никто не мог знать. И даже догадываться.

Я надеюсь.

Я поспешила к двери, и лишь откинув крючок, сообразила, что не спрятала платок и, смяв, сжала в кулаке.

Отец вошёл. Волосы были взъерошены, как всегда, когда он не мог на что-то решиться. В таких случаях он водил пятернёй по затылку, и реденькие подкрашенные волосики поднимались нестройными рядами. На носу криво сидело пенсне, а клетчатый жилет был расстёгнут. Всё это выдавало крайние душевные муки, и если отец не прознал про моё «фиаско», то даже не представляю, чем вызвано это его состояние.

- Эмилия, нам нужно серьёзно поговорить, - начал он, грузно плюхнувшись на банкетку возле туалетного столика.

За последние годы он быстро набирал вес, и рубашка расходилась между пуговиц. В прорехах виднелась бледная кожа с толстыми волосками. Я люблю папА, но такой вот натурализм - не особо.

- Эмилия, тебе пора замуж, - безапелляционно заявил отец.

- Да, папА. Ной Оливер наконец разродился предложением? – Этот молодой человек уже целый год ухаживал за мной с согласия батюшки. Я так устала, что уже была готова согласиться, лишь бы это прекратилось.

- Да при чём тут Олли? – отец в сердцах махнул рукой, глядя куда-то под ножку банкетки.

Я на всякий случай пошевелила пальцами, проверяя, что платок на месте, и сложила руки за спиной, заодно выпрямив спину.

- Ты для него слишком взрослая и разумная, - сделал отец неожиданный вывод. – Тебе нужен кто-то другой.

- Другой? – переспросила я. Чует моё сердце, это совсем не неопределённый «кто-то», а «кто-то» вполне конкретный.

- Да, доченька! – Папа наконец поправил песне. – Я считаю, что ты заслуживаешь лучшего!

Я кивнула:

- К счастью, лучше Оливера найти не так сложно.

- Нет, дорогая моя, я считаю, что ты заслуживаешь самого лучшего!

Сердце ёкнуло в плохом предчувствии.

Папа набрал в лёгкие воздуха и быстро, видимо, пока не передумал, выпалил:

- Ты заслуживаешь стать женой нэрр-герцога Рауля Эльдберга!

Тут и я почувствовала необходимость присесть.

Я доковыляла до софы у книжной этажерки и сразу прилегла на подушки. Вдруг он всерьёз?

- Папа, он уже двенадцать раз сочетался браком, - напомнила я.

- Но так и не обзавёлся наследником!

- Вряд ли это говорит в его пользу, - возразила я отцовскому оптимизму. – Папа, три его жены скончались при невыясненных обстоятельствах.

- Зато девять получили развод с отступными!

- Папа, у нас всё плохо с деньгами? – дошло до меня, и я села.

Отец повинно кивнул головой.

- Ты совсем не можешь отказать нэйре Оде? – безысходно спросила я, заранее зная ответ.

После смерти матери папа женился второй раз. Ничего плохого не хочу сказать про мачеху, к счастью, меня она старалась избегать, за что я была ей благодарна. Но в отношении денег меры она не ведала. Ни она, ни моя сводная младшая сестрица Хильда.

- В этот раз она ни при чём. Это полностью моя вина, - отец поднял взгляд, полный отчаяния. – Я сделал неудачные вложения.

- Всё настолько плохо?

Он молча повесил голову.

Ясно. Всё хуже, чем я могу себе представить. Поэтому я даже не стала ничего представлять.

Зато в голове закипела работа мысли. Ну правда, хуже же некуда. Жёны у нэрр-герцога больше полгода не держались. Это мой шанс! После развода я почтенной нэйрой забьюсь в какое-нибудь захолустье, где никому до меня не будет дела. К тому же он маг. Если вдуматься, события развивались самым что ни на есть благоприятным образом.

Главное теперь выдержать в реакциях баланс между отчаянием (чтобы отец не пожалел меня и не отказался от своей идеи) и покорностью (чтобы не заподозрил, насколько я за).

- Папа, это действительно единственный выход? – Я придала голосу драматизма.

Он кивнул.

Конечно, это была ложь. Выход был не единственный. Но самый простой.

- Папа, пожалуйста… - Я не должна сдаваться так легко. Он может догадаться.

- Эмили, это твой долг перед семьёй!

Я вздохнула:

- Когда?

- Сегодня ты едешь на смотрины, - строго сказал отец.

Мне большого труда стоило не запрыгать от радости.

Вот может же судьба, когда хочет!

На лице отца промелькнула хитро-довольная ухмылка. Он считал себя гениальным дельцом. Я не могла быт к нему настолько жестокой, чтобы открыть глаза на правду. В делах он был не то что абсолютно бездарен, но очень близок к этому. Пока была жива мамА, она ненавязчиво подсказывала ему правильные решения. Но так, что папА считал, что он сам всё придумал. В итоге в доме царил покой и достаток. Всё изменилось, когда мамы не стало.

Отец, приученным мамиными стараниями считать себя финансовым гением, решил продолжить в том же духе, но что-то не задалось. Он искренне считал, что ему просто не повезло. Вот в следующий раз повезёт обязательно. Нужно ли говорить, что судьба-злодейка вновь была несправедлива. А всё потому что мама у нас была чудо какая затейница. Вот кто обманывал как дышал! Так умела соврать, что кто угодно бы поверил.

И к чему это привело?

Нет, ложь – зло. Даже ложь во спасение. Поэтому я не вру. Принципиально. Никогда.

Просто не всегда говорю правду.

Или всю правду.

Но это же совершенно другое!

Тем более что иногда правда только мешает. Вот как сейчас.

Отец дал указания, к какому часу мне следует быть готовой, и тщетно скрывая самодовольство, поспешил оставить меня в одиночестве.

Я открыла гардероб, решая, на чём остановить выбор. Какое впечатление нужно произвести на этого нэрр-герцога, чтобы он не передумал в последний момент? Наверное, что-то нейтральное. Миленькое, но в меру. Что-нибудь в цвет глаз. Или розовое, чтобы казаться невинной фиалкой? Нет, а если он дурочек не любит?