Канада, 1955 год.
На берегу небольшой угрюмой речки, впадающей в озеро Онтарио, свернувшись спиралью на плоском, отполированном временем и непогодами камне лежит старый матерый ужак. Гад, помимо фирменного сердечка на башке, примечателен огромным размером, серой зарубцевавшейся раной на спине и пристальным осмысленным взглядом, направленным на сидящего мальчугана, одетого в рубаху из тонкой оленьей кожи и суконные штаны.
Маленький индеец Глаз Совы, именно так зовут объект наблюдения старого ужа-прохиндея, следит за бандой борзых окуней, ордой сметающих на мелководье чешуйчатую мелюзгу. Ловкий не по годам парнишка терпеливо ждет, когда в сделанную им каменную ловушку-лабиринт заскочит бесхитростная стая речных бузотеров и станет легкой добычей удачливого рыбака.
То-то старый шаман Мудрая Сова обрадуется, но вида, конечно, не подаст. Дед будет хмурить брови и недовольно ворчать на внука, мол, где шатуном шатался целый день, но в его взгляде затаится добрый лучик любви, отчего у мальчишки пробежит по телу теплая волна, а на глазах сверкнут слезинки.
Они вместе закоптят рыбу на углях и устроят роскошный ужин. Старик пригубит кленового пьянящего напитка и, раскурив древнюю, как он сам, трубку, станет неспешно вести сказ о добрых и злых духах, а также о великих индейских воинах, до последней стрелы сражавшихся за свободу с пришельцами из далеких земель.
Внук с затаенным восторгом будет слушать деда, пока не заснет у костра. Тогда шаман накроет мальчика волчьей шкурой и ласково погладит по голове, потом возьмет его правую руку и приложит к губам родимое пятно в виде совы, находящееся чуть ниже локтя. Медленно покачиваясь, старик начнет бормотать загадочные заклинания, передавая по наследству тайную силу, данную богами иных миров.
Глава 1. Усадьба на Оленьем озере, или Коктейль «Дикое искушение Мадагаскара»
Франция, 1998 год.
Сегодня ветер-разбойник постарался на славу. Бестия не схалтурил, как в предыдущие три дня, когда, словно издеваясь, пригнал с Туманного Альбиона грязно-серую пелену, заслонившую небо до горизонта и угрюмо отражавшуюся в зеркальной поверхности Оленьего озера. Сам же, оставив после себя полный штиль, улетел в Париж – смотреть финальный матч чемпионата мира по футболу, где и остался на пару дней гулять среди ликующих болельщиков, освежая возбужденную толпу легким дуновением.
Дождливая погода не располагала к отдыху под открытым небом, и мы три дня отмечали победу сборной Франции по футболу в огромном старинном особняке, осушив по этому грандиозному поводу немалое количество веселого красного вина. От безделья играли в бильярд, плавали в бассейне и до одури парились в сауне. Приехали, называется, отдохнуть на природе…
Но сегодня к вечеру ветер осознал, что поступает по-свински по отношению к порядочным людям, озверевшим от отдыха под крышей, и всерьез приступил к делу. Для начала он сдул серый фон, освободив из плена приятную глазу небесную синеву и уходящее за линию горизонта солнце с золотисто-розовой короной. В меру накидал на небосклон пастельных красок, а поверх них набросил узорчатую сеть, сотканную из тончайших перьевых облаков. Когда же он ловко, как шустрый пастушок, сбил в стадо остатки упрямых тучек и угнал их с глаз долой, то под кроткими вечерними лучами заиграла многоцветной смальтой1 воздушная мозаика. Красота! Загляденье!
Но на этом ветер не успокоился, решив навести порядок в своих владениях. Бродяга, насвистывая любимую мелодию из «Севильского цирюльника», пробежался легким порывом по лесу, убрав с деревьев зачахшие листочки и пригладив их ершистые кудри, потом выправил проборы в кронах кряжистых дубов и выдернул седые, засохшие иголки из мшистых веток вековых елей.
Пройдясь по верхам, он спустился к земле и причесал, словно под гребенку, душистое разнотравье, правда, забыл спросить: какие височки оставить по краю берега – прямые, косые? Напоследок ветер-стилист на полставки визажист провел косметическую операцию на безмятежном лике Оленьего озера, разогнав с поверхности пух одуванчиков и прочую дрянь.
Наконец, работяга устал, выдохся и с чувством выполненного долга решил отдохнуть, присев рядом с городскими бездельниками, комфортно устроившимися на берегу лесного озера. В качестве же гостевого презента он принес с собой терпкий аромат из букета трав, цветов, прелой листвы и умиротворение вечернего покоя…
***
Ух! Как же здесь чертовски хорошо! Мы вчетвером сидели в беседке с невероятно красивым видом на озеро и горы, наслаждаясь вкусным чистым воздухом, и заодно отмечали мой день рождения. Мне стукнуло целых тридцать пять лет. Эх, старею! Как же быстро летит время! Вроде только-только…
– Господа! – Вэл постучал вилкой по бокалу. – Я хочу напомнить вам, друзья, как появился перед нашими очами в скромной студенческой квартире в Латинском квартале на бульваре Сен-Жермен сегодняшний именинник по имени Майкл Гросс. Профессор Лурье привел к нам худого мрачного бесперспективного солдафона, в чьих растерянных глазах замерли печаль и неверие в будущее. Что сделали бы черствые негуманные люди? Они отвернулись бы от бедолаги, добив его своим невниманием, пренебрежением и высоким интеллектом. Мы, дорогие друзья, три скульптора человеческой души, вылепили из гадкого пластилинового утенка уверенную, маститую и циничную акулу пера, печатающуюся в крупнейших изданиях Франции. Одного мы, увы, не смогли сделать, так это изгнать из Майкла дрянную детскую привычку к его идиотским шуточкам-прибауточкам и порой чрезмерным фантазиям, но тут и сам Господь не смог бы помочь.
Тебе же, Майкл, не знаю, чего пожелать. Денег у тебя в достатке, карьера на взлете, женщины тебя любят, здоровье, тьфу-тьфу, как у быка. Поэтому пожелаю не забывать старых друзей, сделавших из тебя вполне приличного человека.
Когда скульптор человеческой души закончил говорить, и все выпили легкого красного вина, мне пришлось держать ответную речь:
