Во второй декаде августа 2010 года по трассе М-60 «Уссури» ехала легковая машина, японская по происхождению, но уже порядочно насмотревшаяся на дороги России. А дороги стелились по бесконечной приморской земле, взлетали на невысокие крутые сопочки, водопадами бросались в низины, перескакивали через мостики и зигзагами уходили то влево, то вправо. Хребет Синий по одну сторону бледнел загадкой, терялся, уходя куда-то вглубь горной страны Сихотэ-Алинь, выступал вновь грядой вершин-братьев и упрямо сопровождал главную дорогу страны. По другую сторону тянулась равнина без каких-либо возвышенностей с редкими и низкими лесочками и широко раскинувшимися сёлами. Где-то дальше равнина переходила в болота, что тянулись на десятки километров и тщательно скрывали своими топями жемчужину Дальнего Востока, его маленькое пресное море, носящее древнее и легендарное имя Ханка.
Но люди, сидевшие в стареньком «универсале» с хабаровскими номерами, не думали об этих красотах соседнего края, их манило совсем другое. Там, на юге, куда они мчались, лишь изредка останавливаясь на заправках, все дороги начинали невообразимо петлять, нудно ползли вверх и вдруг, забравшись на высокое место, обрывались, ибо дальше земли не было: там начинался Океан.
Мужчина, который сидел за рулём, уже видел это однажды, и теперь с воодушевлением готовил к явлению чуда жену и дочку. Он три года не имел нормального отпуска, не мог оторваться от ежедневных обязанностей и требований суеты и теперь рассказывал любимым людям о море так, как будто винился перед ними в том, что они дожили до таких вот лет и ни разу не трогали голыми ногами пенную морскую волну. И с каждым новым щитом, объявлявшим, что начинается такой-то район, с каждым новым городом или посёлком ожидание семьи нарастало. Миновали тихий Дальнереченск, проскочили, задев краешек, Спасск с его огромным серым дворцом цемзаводом, попетляли по улицам красавца Уссурийска и, вырвавшись было на широченную четырёхполоску, по которой шустрые владивостокцы не ездили, а летали, резко свернули вправо, осторожно пробрались по узким улицам Раздольного и оказались на длинном мосту через бурную и многорукавную реку, которая где-то там, южнее, впадала в море и сама своей быстрой и мутной водой была уже предчувствием моря.
– Ещё километров тридцать, девушки, и въедем в Хасанский район, – радостно объявил мужчина.
– Через час будем на месте? – спросили его, упирая на слово «будем».
– Может быть.
Однако он поторопился: вся хасанская трасса, как видно, ещё с начала лета превратилась в сплошную стройку. Сразу в нескольких местах её выпрямляли, расширяли и каждый маленький ручеёк, который мог угрожать движению, прятали в большие чёрные трубы. Десятки легковушек, набитых вещами, иные – с прицепами, на которых гордо сидели водные мотоциклы, медленно сунулись как на юг, так и обратно, домой, и всё это сильно замедляло движение. Потом неасфальтированный Нарвинский перевал заставил рвущихся к Океану хабаровчан подняться в горы чуть ли не на километровую высоту над его уровнем. Тайга подступила вплотную, нависла над дорогой, начался дождь, который вместе с ярким светом автомобильных фар создал полную видимость того, что наступила ночь. Но вскоре всё это закончилось, они вырвались на широкую, удобную дорогу, и разрывы в облаках позволили надеяться, что «на месте» будет солнечно.
– Смотри внимательно, Лизка, – подбодрил дочку мужчина. – Где-то здесь заповедник Кедровая падь. Можем встретить дальневосточного леопарда!
Около трёх часов дня они въехали в прибрежный посёлок и, покрутившись по улицам, оглядев издали маленький порт, напоминавший свой, речной, начали спуск к заливу. Солнце смилостивилось над путешественниками, растопило-разогнало тучки и осыпало серо-зелёную гладь бухты золотистым кружевом. Радостным взорам предстал огромный пляж, уставленный машинами и какими-то строениями и густо усеянный тысячами отдыхающих. Бухта ровной скобой охватывала часть моря и прикрывалась от больших волн и крепких ветров несколькими островами, высокими и скалистыми. Катера тянули за собой синие нитки следов, мелькали паруса. Зрелище заворожило семью размахом и великолепием.
– Ой, а где ж мы здесь станем?! – забеспокоилась женщина. – К морю и не подступиться…
Мужчина не ответил ей: вниз и вверх шли пешком и ехали на велосипедах группы полураздетых людей с бутылками минералки и мороженым в руках, снизу быстро, чтоб не терять скорости на подъёме, поднимались местные машины, и потому разглядывать побережье мужчина не мог. Впрочем, беспокойство его супруги было напрасным. Они не добрались ещё и до въезда на пляж, как увидели человека в широкой шляпе и плавках, который замахал им батоном хлеба, видно только что купленным. Через пару секунд земляк уже радостно здоровался с ними и пояснял, куда надо ехать, чтоб встать рядом «со своими». Однако инструкция не понадобилась: двигаться пришлось так медленно, чуть ли не ежесекундно разъезжаясь с кем-нибудь, сунувшимся навстречу, что приятель в шляпе всё время шёл впереди и сам показывал дорогу.
Место было удобным. Море начиналось метрах в тридцати, а песок, на котором можно было загорать, в пяти. Навстречу к приехавшим вывалило из палаток сразу три знакомых семейства и молодая компания, которая тут же накинулась на Лизу с сотней вопросов о том, в какой школе она учится, кого знает, на какие дискотеки ходит. Все помогали размещаться, натягивали палатку новеньких при помощи наполненных водой пластиковых «полторашек» – русского пляжного изобретения, заменявшего привычные колышки, – давали тысячи советов.
– Вон там можно недорого купить отличный лаваш!
– Обязательно сходите на скалы! Морских ежей – пропасть! Вы пробовали морских ежей?!
– Если б не воскресенье, было бы посвободнее! К вечеру народ рассосётся!
– Море холодноватое: вчера шёл дождь! Но привыкаешь!
Лиза увидела в полукилометре от стоянки крытую сцену, за нею – какую-то вышку и, горя нетерпением поскорее всё узнать и поскорее освоиться, решила пройтись по пляжу.
– Прогуляйся, – согласилась мама. – Мы сами разложимся. Но недолго.
– Смотри, дочка, вот тебе ориентир, если заблудишься, – отец махнул рукой на какое-то кафе напротив с большой жёлтой вывеской.
Из молодых соседей никто не захотел сопровождать Лизу в её экскурсии: бурный интерес их быстро угас, и все четверо снова упали животами на надувные матрасы в своей раскрытой с трёх сторон палатке. Их замызганная машина и куча банок и пакетов на столике говорили о том, что парни приехали «расслабиться по полной», а девушки ещё не готовились стать хозяйками. Лиза с улыбкой оглядела соседей, подумала о том, что и сама целую неделю будет вот так бездельничать и валяться на песке – и вполне заслуженно, – вдохнула поглубже пахучего горячего воздуха и отправилась по дороге между рядами машин в сторону открытого эстрадного зала.
