Две тени неслышно, скользя вдоль стен, преследовали одинокого путника, идущего по узкому темному переулку. Первая замедлила ход, в руке второй появился длинный острый клинок и она, сделав три быстрых шага, приблизилась к жертве. Кинжал взметнулся вверх, готовый опуститься на беззащитную спину человека. Лезвие уже почти коснулось плеча, когда мужчина нырнул под руку с ножом и убийца почувствовал, как сильные пальцы выворачивают ему кисть и он даже не успел закричать от боли, когда его собственный клинок вошел под нижние ребра, прошел вверх, легко вспарывая грудину, останавливаясь в области сердца. Крик так и остался на уровне горла, когда он бездыханным кулем упал на землю.
«Жертва» повернулась ко второй тени, растерянно застывшей и безмолвно глядящей на недвижимое тело своего подельника. Путник рывком вытащил окровавленный кинжал и уверено стал приближаться к оставшемуся преследователю.
Димостэнис знал, кто напал на него и знал, на что способны эти люди с татуировкой разбитого пополам сердца. Он уже не раз наблюдал подобную манеру сражения. Поэтому, когда парень вытащил широкий палаш с двухсторонней заточкой и бойко пошел на него, он был готов к тому, что произойдет в следующее мгновение. Эти ребята всегда уважали тяжелое оружие и молниеносные атаки. Ведение боя в стиле обучения Великих Домов.
Нападающий яростно рассек воздух клинком, не давая противнику приблизиться. Стремительный бросок вперед, резкий выпад. Острие клинка прошло вдоль правого бока Дима, распарывая куртку. Он полоснул парня кинжалом по руке, оставив длинную кровавую рану.
Татуированный зашипел от боли, но палаш держал все так же крепко. На пальцах левой руки сверкнула энергетическая формула и полетела во врага. Дим не видел нитей, но почувствовал выплеск силы и потянулся к спящему внутри него серебру. После боя с императором, Димостэнис в очередной раз понял, что принципы эта такая вещь, которая заметно усложняет жизнь. Он благоразумно решил забыть об обещании данном самому себе – не пользоваться своим истинным даром. Вернее, изменить его. Хьярт после ранения так и не отошел, и больше не чувствовался, а вот серебро в крови жило и заметно ощущалось. После некоторого раздумья Дим решил пойти на сделку. Он не отказался от серебра насовсем, но использовал его лишь в качестве защиты.
Парень уже не сдерживаясь, закричал от боли, когда, прорезав сумрак ночи, серебристые иглы вошли в плетение, разрывая по нитям и, дойдя до его создателя, врезаясь в плоть. Он метнулся вперед, намереваясь поразить противника рассекающим косым ударом. Димостэнис отступил. Немного – ровно настолько, чтобы клинок просвистел на расстоянии двух пальцев от его лица. После чего швырнул кинжал, от которого парень легко уклонился. Меченый оскалился, уверенный, что противник остался безоружен. Сделал шаг вперед, подняв палаш над головой, на втором – нанося удар. Прямой, сверху вниз. Без предосторожностей.
Из рукава куртки в левую ладонь скользнул нож. Дим отпрыгнул вправо, поравнявшись с парнем и воткнув клинок ему в плечо, перерезая сухожилия.
Палаш глухо звякнув, упал на камни. Димостэнис схватив врага за волосы, сильно ударил коленом под дых. Потом еще раз, для верности, отправляя напавшего на него убийцу в долгосрочный отдых.
Нет, все же этим татуированным всегда чего-то не хватает. То ли выучки, то ли породы, то ли учителей. Ведь не могут какие-то проходимцы сравниться с преподавателями в закрытых классах.
Дим почувствовал слежку за собой за несколько кварталов отсюда. Решил, что, если ему на людной улице не попробовали пустить болт в спину, значит будут вести до какого-нибудь переулка. Видимо, хотят наверняка.
Прикинувшись простачком, он уверенно вел убийц за собой. Пока те не угодили в расставленную им ловушку. Неужели они не знали с кем имеют дело?
Из подворотни послышался топот. Двое стражей выскочили в тесный проулок. Остановились, оценивая ситуацию.
Димостэнис подавил в себе тяжелый вздох. Начальник его личной гвардии – капитан Дарис решил, что новому наместнику северной квоты во что бы то ни стало нужна охрана. Уже несколько миноров они упражнялись в одном нехитром занятии – кто кого переупрямит. Дарис, который упорно раз за разом назначал новых людей, как он считал более опытных и смышленых, чем предыдущие, либо Дим, который с не меньшим упорством раз за разом легко уходил из-под опеки, устав переубеждать старого вояку, что он сам в состоянии о себе позаботиться.
Впрочем, чем не развлечение? Да и ребята успели вовремя.
– Вы в порядке, сэй? – вытянулись оба в струнку.
– Вашими молитвами, – хмыкнул подопечный. – Этого в камеру, – он кивнул на бесчувственное тело. – Второго на общий погост. И можете не беспокоиться – до дворца я доберусь сам.
Пройдя по пустынным коридорам резиденции правителя севера – своего нового дома, Димостэнис поднялся в личные покои. Наверняка Дарису уже доложили, чем закончился очередной его поход, значит, капитан с мены на мену будет здесь.
Не зажигая огневиков, опустился на кровать. Рука попала во что-то теплое и липкое. Дим замер, медленно поднеся испачканные пальцы к носу, уже понимая, в чем он испачкался, даже без характерного запаха.
Распахнулась дверь. С огневиком в руке зашел Дарис.
– Сэй Ила…, – капитан замер, переводя взгляд с Дима на окровавленное тело в его постели.
– О, Боги! – прошептал начальник личной гвардии.
Димостэнис смотрел на бледное лицо мальчика аров двенадцати.
– Твари, – с ненавистью произнес он.
– Вы его знаете?
– Познакомились несколько сэтов назад.
– Кто он? Откуда? Как попал сюда?
– Из приюта на окраине города, – Дим вытер окровавленную ладонь о простыни. Встал. – Остальное мы узнаем от того молодчика, которого притащили ваши ребята. Пусть спустят его в подвал. Скажите дознавателям, чтобы его хорошо подготовили.
После объявления помолвки Олайи и Аурино, Димостэнис заперся в своем доме на целое семидневье. Дни протекали вереницей. Бессмысленной, серой, унылой массой. Ему было абсолютно все равно, что происходит за пределами укрывших его стен, кто кого решил загрызть, у кого это получилось, а кто подавился своими амбициозными планами.
Среди всей этой никчемности и ничтожности существования в его душе ярким огненным бутоном цвел всего один вопрос. Что по-настоящему, искренне интересовало его.
ПОЧЕМУ?
Почему она сделала это? Почему отказалась от него?
Через несколько дней после своего добровольного заточения, Дим получил анонимный конверт. Белая лощеная бумага, отсутствие гербов, бешеный стук сердца. Безумная надежда, что там будет хоть пара строк объяснений, которые смогут облегчить его страдание, помогут принять случившееся и примириться. Или хотя бы понять. Серебряная лилия выпала к его ногам, и не единой строки.
