Звук будильника ворвался в мою комнату, разрывая мягкий кокон сна. В голове ещё витал образ пустынного каньона, где я гналась за кем-то в бесконечной гонке, будто сама судьба толкала меня вперёд. Я была в шаге от цели, когда этот раздражающий сигнал заставил реальность снова накрыть меня, лишив триумфа.
Нащупав телефон, я с силой нажала на экран, заставляя звук замолчать. Тишина, которая наступила, была почти оглушающей. Я опустила руку и вернулась в объятия одеяла, стараясь удержать это мимолётное чувство спокойствия.
На потолке играли слабые блики от уличных фонарей, будто маленькие огоньки пытались пробиться в мою комнату. Я прищурилась, глядя на них, и на мгновение позволила себе забыться. Но долгий день уже выжидал за окном, напоминая, что в этом мире не все имеет права на ленивое утро.
Может, ещё пять минут? – пронеслось в голове.
Я потянулась, освобождая ноги из оков одеяла, и нехотя соскользнула с кровати. Пол был холодным, почти обжигающим, заставляя меня моментально встряхнуться.
За окном темнота ещё не успела отступить, но воздух казался удивительно свежим. В такие моменты мне всегда казалось, что город живёт своей жизнью даже тогда, когда я сплю. Кто-то уже спешит на работу, где-то включаются первые витрины, а я всё ещё цепляюсь за остатки сна.
Я оглядела комнату, заметив своё отражение в зеркале: волосы в беспорядке, взгляд ещё сонный.
– Ну, привет, новый день, – пробормотала я, чувствуя лёгкую иронию в собственных словах.
Ванная встретила меня холодной плиткой и тусклым светом, который только подчёркивал утреннюю сонливость. Я умылась прохладной водой, позволяя каплям стекать по скулам и подбородку, прежде чем они упали в раковину. На мгновение я задержала дыхание и медленно подняла взгляд на своё отражение. Там была я – Ада, но как будто взгляд художника в этой тишине мог разглядеть больше, чем я сама.
Тёмные, густые, слегка растрёпанные волосы спадали прядями на плечи, их структура была живая, как у волны, застывшей в движении. Часть была убрана назад, но несколько упрямых завитков выбивались из общего порядка и мягко ложились на лоб. Оттенок волос был насыщенным, почти чёрным, как греческий обсидиан, но под светом настенной лампы проскакивали теплые каштановые блики.
Вытянутое лицо с мягко очерченной линией подбородка и скульптурными скулами, которые придавали облику аристократическую утончённость. Бледная кожа – наследие севера, тёплая и гладкая, но с лёгкими веснушками, рассыпанными по переносице и щекам, словно тени солнечных лучей, пойманные в сети. Они добавляли образу мягкости и какой-то живой простоты, контрастируя со строгостью линий.
Глаза… мои глаза. Большие, миндалевидные, обрамлённые длинными тёмными ресницами, которые будто бы нарисованы мелкой кистью. Цвет глаз – болотно- зелёный, насыщенный и глубокий, как старые оливковые рощи, где свет прячется в листве. Если смотреть долго, можно заметить, как в этом зелёном переливается лёгкий оттенок янтаря. Взгляд немного усталый, но цепкий, с тем самым искренним выражением, которое делает глаза живыми – будто они видят больше, чем должны.
Нос прямой и аккуратный, с едва заметной горбинкой, словно след той самой греческой крови, которой я частенько гордилась. Губы: полный изгиб, естественно тёплый цвет, как если бы я только что выпила гранатовый сок. Нижняя губа чуть пухлее, всегда подрагивающая в легкой улыбке или замешательстве.
Я склонила голову набок, невольно прикасаясь пальцами к ключицам – тонким, аккуратно очерченным, словно вылепленным скульптором. Шея плавно изгибалась, открывая линию плеч. Всё во мне будто сочетало резкость и мягкость, как древние мраморные статуи – хрупкие, но такие вечные.
Я нахмурилась, оглядывая себя ещё раз, и выдохнула:
– Всё та же Ада.
Сейчас моя внешность уже не была для меня чем-то значимым. Раньше, когда я только начинала работать фотографом, я переживала из-за каждого несовершенства. Сейчас же, в свои 29 лет, я больше ценила стабильность. Но острота скул и ровность носа – это все еще бонусы.
Я быстро вытерла лицо полотенцем, собрала волосы в низкий хвост, чтобы они не мешали, и нанесла лёгкий слой крема. Маленькие утренние ритуалы всегда казались мне якорем, возвращающим к реальности.
После пары глотков воды и принятия витамина D, который я всё никак не могла не забыть по утрам, я почувствовала, как тело начинает просыпаться. Сегодня был один из тех редких дней, когда моё настроение напоминало ясное осеннее утро: слегка прохладное, но обещающее что-то хорошее.
Когда я вышла на улицу, резкий порыв ветра обжёг кожу. Осень напомнила о себе внезапно, без предупреждений, и я тут же зарылась носом в шарф, стараясь удержать тепло.
Холод пробирался сквозь ткань пальто, заставляя ускорить шаг. Но, несмотря на мороз, мысль о предстоящей съёмке грела меня изнутри. Это была моя работа, моё убежище, где я могла забыться и сосредоточиться на красоте мира, даже если он часто напоминал, каким нетерпимым он может быть.
Когда я вошла в студию, меня сразу окутала знакомая атмосфера. Это место всегда казалось мне чем-то вроде портала в другой мир. Здесь реальность отступала, уступая место фантазиям. Ведьмы, державшие в страхе весь Салем, охотники на вампиров с чесноком наперевес, наложницы Османской империи, даже Бэль с козочкой и бубном – кого только не запечатлел мой объектив. Каждый образ, каждая деталь были выстроены с такой тщательностью, что мы с Анной сами порой верили в их существование.
В дальнем углу студии Анна разглаживала платье глубокого фиолетового цвета. Шлейф мягко стекал на пол, а ткань казалась настолько живой, что я на секунду представила, как она движется в танце. Это платье было её последним шедевром, идеально подходящим для сегодняшней съёмки.
Анна подняла голову, заметив меня. Её светлые волосы ловили свет студийных ламп, а синие глаза блестели вдохновением. В них всегда можно было прочитать её мысли: вот сейчас она сосредоточена на платье, но в следующий миг уже в голове рождается новый образ, ещё более грандиозный.
Анна была не просто подругой. Мы прошли через многое вместе. Она всегда была той, кто поддерживал меня, даже когда я сама сомневалась в себе. Её талант превращать идеи в нечто осязаемое был бесценен. Мы создали эту студию вдвоём, шаг за шагом, начиная с маленького уголка, где мечтали о чём-то большем. Теперь же люди буквально осыпали нас запросами, желая, чтобы мы помогли им воплотить их самые смелые фантазии.
Студия была нашим общим домом. Каждая ткань, каждая деталь здесь была пропитана историей, которую мы создавали вместе. Это место напоминало мне, почему я люблю свою работу.
